Крыжановский Жемер - Тибетский лабиринт

На том и порешили.

7 - 9 сентября 1939 года.

Берлин.

Особняк Вилигута, расположенный на одной из окраинных улиц, выглядел заброшенным. И не он один - вся округа несла на себе печать запустения: серые безликие строения, будто покинутые обитателями, да чахлые деревья, чья листва успела пожелтеть, несмотря на только начавшуюся осень. Герман смотрел в окно автомобиля с молчаливой тоской. Притих и Януш Радзивилл, который до этого всю дорогу поносил как саму организацию СС, так и лично Вилигута, полагая его опереточным генералом.

- Сейчас налево, Януш, - нарушила молчание Ева. - Припаркуйтесь за углом и сходите, посмотрите, нет ли возле дома других автомобилей, а то у генерала могут быть гости, а нам сейчас любые встречи противопоказаны.

Князь беспрекословно повиновался и вскоре вернулся с докладом, что ни посторонних машин, ни иных подозрительных объектов в пределах видимости не обнаружено. Рассудили следующим образом: Ева, в сопровождении Германа, отправится в гости, а Радзивилл останется снаружи страховать их от непредвиденных и нежелательных казусов.

- В случае чего - посигнальте клаксоном, - попросила князя Ева. - А дальше - действуйте по обстановке.

Электрического звонка не оказалось, пришлось воспользоваться старинным дверным молотком, стук которого прозвучал неожиданно громко. Дверь долго не открывали, Герман уже решил повторить опыт с молотком, когда щелкнул замок, и в отворившемся проеме показалась невысокая женская фигурка.

- Здравствуй, Мария, - радостно вскрикнула Ева.

В ответ женщина молча заключила Еву в объятия, а затем расплакалась.

«Сейчас начнет жаловаться», - решил Крыжановский, и не ошибся - пока пили на кухне кофе, Мария, оказавшаяся экономкой Вилигута, битый час изливала душу по поводу того, что «нас все бросили в столь тяжелое время». Когда же Ева осторожно упомянула Гильшера, Мария с ненавистью прошипела лишь одно слово: «кровопийца» и снова залилась слезами. Ева глазами показала Герману, что надо терпеть, и тот в ответ развел руками - мол, а что еще остается? К счастью, рыдания доброй экономки продолжались недолго и увенчались долгожданным предложением посетить хозяина дома.

«Стариковское жилье всегда пахнет одинаково - приближающейся кончиной», - такой вывод Герман сделал, идя по узкому, лишенному света, коридору.

Бригаденфюрер СС Вейстхор, он же Карл-Мария Вилигут, последний из рода королей-чернокнижников и обладатель мистического дара родовой памяти, находился у себя в кабинете, где мирно почивал в кресле-качалке. Скрип отворившейся двери разбудил и напугал его. Бессмысленный со сна взгляд старца не сразу обрел ясность, а лишь когда остановился на прекрасном юном лице Евы.

- Ева, ты мне снишься или нет? - спросил апологет теории Вель с пытливым прищуром. - И кто это с тобой?

Пока Ева удовлетворяла любопытство старика, экономка Мария благостно улыбнулась и вышла, тихо прикрыв дверь.

- Прими мои соболезнования, девочка, твой отец и мой друг Конрад был одним из величайших людей нашего времени - таких с каждым днем становится все меньше и меньше, - Вилигут покачал головой, видимо, чтоб унять подступившие слезы, а затем кивнул на дверь, - Мария не знает о его смерти, а я не говорю, ведь она всю жизнь втайне любила твоего отца.

- Теперь понятно, почему она ни словом о нем не обмолвилась, - трагично сказала Ева. - Знаешь, дядя Карл, мы с отцом так редко виделись, он все время оставлял меня «на потом», но это «потом» так и не пришло. И, мне кажется, что Марии отец более дорог, чем мне…

Вилигут некоторое время грустно смотрел на Еву, а потом обратился к Герману, которого Ева представила как своего жениха:

- Девочка осталась совсем одна на свете. Вы, я смотрю, человек взрослый, опытный, а потому просто обязаны окружить ее отцовской заботой.

- Давайте лучше сменим тему, - предложила Ева. - Мы ведь только что из Тибета и можем порассказать много интересного.

- Постойте-ка, - встрепенулся Вилигут, не отводя взгляда от Крыжановского - ведь вы тот самый русский профессор, который выступал на симпозиуме, и который, как я слышал, числится погибшим в Гималаях?! Тот, который добыл Вселенскую Черепаху?! Ну и дела! Думаю, вам действительно есть что порассказать.

«Нет уж, - решил про себя Герман. - Хватит рассказов, все приличия соблюдены, пора переходить к делу».

- Это Гильшер приказал меня убить, но ничего не вышло, - сказал он с плохо скрываемой яростью.