Борис Соколов - Абхазская повесть. (Художник С. Бродский)

Христо еще раз проверил, не осталось ли чего-нибудь в траве, заложил нишу ивовым переплетом и толкнул брата.

Короткими перебежками они достигли дороги, но на нее не вышли, а залегли в кустах. Выстрелы прекратились, было тихо. Не переставая шелестел по листьям дождь, да через короткие интервалы сзади бухал прибой. Послушав, они теперь уже смелее молча двинулись дальше. Только когда впереди зачернели коробки домов, Васо спросил:

- А где Эмухвари?

- Ушел! - бросил повеселевший Христо. - Успокоятся зеленоголовые, тогда возьмем груз.

У крайнего, стоящего на сваях, дома они остановились. Христо тихо постучал в темное окно. Дверь отворилась. Там, видимо, их ждали.

Последние три часа пути прошли суматошно. Майсурадзе охотно рассказывал о достопримечательных местах, переплетая небылицы с действительностью. Делал он это так искусно, что даже скептически настроенный Жирухин только крякал от удивления. Сочинские и сухумские старожилы укладывали вещи.

В открытые окна врывалось теплое, напоенное солнцем, солоноватое, смешанное с запахом гниющих водорослей, дыхание моря. Поезд медленно шел вдоль берега, как бы желая дать насладиться этим буйным разгулом весны. Белая пена прибоя пузырилась на мелкой гальке. Радостными были и конец пути, и солнце, и море, и зелень, и ветер. Казалось, все будет хорошим и светлым, как этот день.

Во всяком случае, так казалось Елене Николаевне, стоявшей у окна, и она улыбнулась подошедшему к ней Константиниди.

- Как здесь чудесно! - глубоко вздохнула она.

Поезд все больше и больше приближался к Сочи. За Дагомысом он свернул в горы. Море осталось где-то справа. Стало прохладней.

Елена Николаевна с волнением всматривалась в мелькавшие станции с поэтическими названиями - Шапси, Макапсе, Аше, Лоо, Уч-дере, Дагомыс и, наконец, Сочи. У одноэтажного здания с низко опущенным над перроном деревянным куполом поезд остановился. Солнце уже шло к закату.

Майсурадзе, Жирухин, Константиниди, Сергей Яковлевич и Строгов еще раньше договорились ехать дальше вместе, включив в свою компанию и Русанову. С вокзала все направились в гостиницу «Ривьера», чтобы там переночевать, а утром выехать автобусом в Сухум.

Хотя дорога утомила, но после ужина, глядя на вечерний город, они решили побродить по слабоосвещенным безлюдным улицам.

Сочи был маленький провинциальный запущенный к не особенно опрятный городок. Пройдя через мост над широким руслом высохшей речки и миновав центр, компания вышла к морю. Рейд был пуст, только у берега тихо покачивались небольшие рыбацкие баркасы. На одном из них низкий мужской голос тянул негромко мелодию.

К ногам, шурша по камням, катились ленивые волны прибоя. Ветер улегся.

- Курорт! - пробормотал Жирухин.

Иронию, с которой он это сказал, уловили все, но он уже с раздражением повторил:

- Курорт, черт его возьми. А как была дыра, так и осталась. Пристанище стареющих купчишек и их жиреющих подруг. Курорт! - он плюнул. - А что бы пообедать, надо стоять часами в очереди.

- Будьте справедливы! У государства есть более важные и неотложные задачи. Поверьте, настанет время - и мы с вами станем восторгаться санаториями и здравницами, которые вырастут на этом самом месте, - сказал Строгов. Он говорил спокойно, желая сгладить неприятное впечатление от злобной вспышки Жирухина.

- Конечно, конечно! - с иронией отозвался Жирухин. - Мы подождем! И когда-нибудь стариками приедем сюда. Когда меня или вас разобьет паралич или другая страшная болезнь старости, - добавил он. - Мы будем сидеть, а вернее лежать в роскошном санатории, и, поверьте, нам будет наплевать на эти дворцы.

- Возможно и так, но наши дети пожнут то, что посеяли мы.

- У меня нет детей! - зло оборвал Жирухин.

- У меня их тоже нет, но во имя грядущего лучшие люди отдавали свои жизни.

- Не убедите вы меня, Николай Павлович. Мы не на собрании. Я инженер и за свою работу имею право на элементарный комфорт. За границей…

- И мы построим такие курорты и даже лучше, но только для всех, а не для кучки сытых. Неужели вы не понимаете таких элементарных вещей? - с укоризной покачал головой Строгов.

Но Жирухин досадливо махнул рукой.

- Агитация! Как это говорил Базаров? Мужик будет в белой избе жить, а из меня в то время уже лопух станет расти.

- Пора домой, товарищи! - вмешался Сергей Яковлевич и бросил на Строгова недовольный взгляд. Но того уже нельзя было удержать.

- До лопуха вам еще далеко, - сказал он ядовито. - Еще успеете понежиться в санаториях. Да я и не знаю, чем вы жертвуете для мужика.