Борис Соколов - Абхазская повесть. (Художник С. Бродский)

Наконец революция! Как ждали ее лучшие сыны Абхазии. И вот она пришла. Но в первые месяцы власть захватили меньшевики. Пришел Октябрь, опять вспыхнуло восстание - в Абхазии установилась Советская власть.

Недолго была она у нас - полтора месяца. И снова - меньшевики. Почти три года продолжался разгул реакции, террор. Наступил март двадцать первого года. Войска Красной Армии в Сухуме. Абхазия становится Советской! Теперь уже навсегда.

Что оставило нам далекое прошлое? Развалины замков и крепостей! Что дала царская Россия? «Голодное» шоссе, построенное голодными, среди которых был чернорабочий Пешков, наш Горький! Вы помните его «Рождение человека»?

Елена Николаевна кивнула головой.

- «Над кустами, влево от меня, качаются темные головы: в шуме волн моря и ропоте реки чуть слышно звучат человеческие голоса - это «голодающие» идут на работу в Очемчиры из Сухума, где они строили шоссе», - закрыв глаза, на память процитировал Константиниди… - И замечательные слова: «Превосходная должность - быть на земле человеком, столько видишь чудесного, как мучительно сладко волнуется сердце в тихом восхищении перед красотою»… Подождите немного, и вы не узнаете Абхазии. Уже сейчас она другая, вся в стройках. Кто-то из древних сказал: «Кто напился воды в Келасури - тот вернется в Абхазию, страну Души»! Вы тоже, побывав, вернетесь!

- Вы хорошо рассказываете и любите свой край! - снова заметил Обловацкий.

- Как же можно не любить свою землю? - ответил Константиниди, подняв на него глаза.

- Простите, Вы абхазец?

- Нет, я грек. Я здесь родился, здесь прошли мое детство, юность. Здесь мне лучше, чем грекам, живущим в Греции. И я люблю Абхазию - край, где живут абхазцы и грузины, греки и армяне, эстонцы, русские и сваны, и даже негры. И все это на двухстах километрах побережья.

- Негры? - удивился Обловацкий.

- Да, негры! Попробуйте спросить у них, откуда они пришли, - это вызовет обиду. Абхазия - их родина. Вы разрешите? - спросил он у Елены Николаевны, доставая портсигар. Она кивнула головой. - А наша природа, - продолжал он, - вечное лето! Круглый год цветут розы, а земля и море дают человеку все. И день и ночь неумолчно шумит ночной прибой.

- Кто это так патетически говорит о море?

В дверях купе стоял Жирухин, за ним незнакомый человек, которого Елена Николаевна мельком видела в вагоне.

С верхней полки свесилась голова Майсурадзе:

- Одиссей! Ты говоришь как твой отец Гомер. Он засмеялся.

- О чем же все таки вам говорил Констанзтиниди? - спросил Жирухин. Он сел и потянул за рукав незнакомца.

- О, я узнала историю Абхазии! - ответила Елена Николаевна.

- И это Вам поможет в вашей служебной командировке? - с иронией спросил Майсурадзе. - Кстати, Вы, конечно, шутили, говоря о деловой поездке?

- Нет, я еду по личному делу, мой… - она на мгновение запнулась, но взяла себя в руки и уже тведо сказала: - Мой муж ранен в Сухуме..

Все посмотрели на нее. Увидев удивление на их лицах, она повернулась к Константиниди:

- Да, ранен. Вот видите, что бывает в этом земном раю!

- Как это могло случится? - спросил стоявший в дверях незнакомый ей человек.

- Кто он, ваш муж?

Майсурадзе спрыгнул с полки и сел рядом с ней.

- Чекист и ранен при выполнении служебного задания. Я… - она хотела что-то сказать, но опустила голову и заплакала.

- Э, это не годится! - Майсурадзе наклонился к ней.

- Успокойтесь, ну, успокойтесь, пожалуйста! - заговорили все сразу.

- Он жив? - допытывался Майсурадзе.

- Не знаю, - не поднимая головы, прошептала она.

- Конечно, жив! - уверенно решил Константиниди.

Желая нарушить тягостное молчание, Майсурадзе вспомнил, что надо бы поесть и предложил пойти в вагон-ресторан. Все ухватились за это предложение. Позвали и Русанову, но она отказалась.

Попутчики ушли. Она осталась одна, и к ней сразу вернулось тоскливое чувство одиночества и страх перед неизвестным будущим. Она легла, повернулась к стене, задумалась и не услышала, как отворилась дверь. Кто-то сел рядом.

- Кто это? - вздрогнула она, резко обернулась и удивилась, увидев незнакомца, приходившего с Жирухиным.

- Я слышал, что Вы едете к раненому мужу, - не торопясь, сказал незнакомец. - Послушайте моего совета! Не говорите о таких вещах незнакомым вам людям. Вы сказали, что он чекист. Положение мужа обязывает вас ко многому, а к осторожности - особенно!

- Но кто вы? - спросила она, пораженная этим советом.

- Если это представляет для вас интерес, - инженер Строгов, из Москвы, еду отдыхать в Сухум. Сейчас ваш сосед и попутчик. И будет очень хорошо, если Вы забудете о нашем разговоре. Не хандрите. Все обойдется, все будет хорошо. Простите!