Сергей Донской: На секретной службе

– Ты что же, пооткровенничать с ним решила? Рассказала ему о том, что было между нами?

– И взбредет же такое в голову! – Оксанины глаза часто замигали и спрятались под полуопущенными ресницами.

Окинув ее не обещающим ничего хорошего взглядом, Бондарь подошел к двери кабинета и врезал по ней кулаком:

– Григорий Иванович! Это я, Женя.

– А я думал: Бонд, Джеймс Бонд, – откликнулся из-за двери Пинчук. – Герой нашего времени. Рыцарь без страха и упрека… а также без стыда и совести.

– Откройте, – попросил Бондарь.

– Пошел ты… – Голос Пинчука звучал не агрессивно, а скорее устало.

– У меня для вас хорошие новости.

– А! Знаю я ваши новости. Поимели мою жену в какой-нибудь необычной позе?

Бондарь оглянулся на высунувшуюся из спальни Оксану. Она как раз собиралась недоумевающе развести руками, но, наткнувшись на взгляд Бондаря, отпрянула назад и исчезла. Словно куклу за ниточку дернули.

Он снова грохнул по двери:

– Убийцы ваших сыновей мертвы, Григорий Иванович. Больше у вас нет врагов.

– Кроме вас… черт бы вас побрал. – Язык Пинчука заметно заплетался. Телевизор в его кабинете выдавал какой-то птичий мотивчик из репертуара девичьей поп-группы.

– Давайте объяснимся с глазу на глаз, – предложил Бондарь.

«А-зя-зя, а-зя-зя, обижать меня нельзя», – чирикали девочки.

Пинчук молчал.

– Поговорим по-мужски, ну?

«Ту-ру-ру, ту-ру-ру, это мне не по нутру»…

Бондарь вздохнул:

– Вы же не сможете просидеть взаперти всю жизнь, верно?

– А ее не так уж много осталось, – заявил Пинчук. Телевизор умолк. В наступившей тишине раздался характерный щелчок передернутого затвора.

– Я вышибу дверь, – предупредил Бондарь.

– Только попробуйте. Спущу курок – и до свидания. А так поживу еще немного. Кое-что закончить надо. – Фразу завершило бульканье опрокинутой бутылки. – Х-ха, – выдохнул Пинчук. – Уф… Гм… Между прочим, у меня для вас тоже есть новости, Женя. Никаких контрактных обязательств я выполнять не намерен. Мне все осточертело. И не взывайте к моим патриотическим чувствам – бесполезно. Я хохол, а не русский. И уж тем более не иранец.

– Тогда напомню вам об упущенной прибыли, – сказал Бондарь, оглаживая цельную дубовую дверь. Для того чтобы справиться с ней, требовалось слишком много времени и усилий.

– В задницу прибыль! Моей горячо любимой жене хватит того, что есть. Передавайте ей привет. Если выдастся свободная минутка в постели. Надеюсь, вы с Ксюшей повеселитесь на славу. На моих истлевших костях.

Бравада Пинчука граничила с отчаянием. Скорее всего, он уже прикидывал, куда приставить ствол пистолета. Стремительно развернувшись, Бондарь направился в спальню.

Оксана опять забралась на кровать, сведя поднятые колени под подбородком. Интуиция подсказывала ей, что сейчас лучше оставаться маленькой и незаметной. Взрослые мужчины не обижают маленьких девочек, одетых в трогательные коротенькие ночнушки. Мужчины гладят их по головке и утешают.

– Вот видишь, – жалобно произнесла Оксана.

– Вижу.

Размашистая оплеуха наполнила ее голову пустотой и звоном.

– На наследство нацелилась? – спросил Бондарь. – Напрасно. Ляжешь в землю рядышком с мужем, это я тебе обещаю.

– Ты что? – Глаза Оксаны наполнились слезами. Слезы брызнули во все стороны от новой затрещины.

– Думаешь, я не понимаю, что происходит? Ты сделала все, чтобы довести Григория Ивановича до самоубийства. Немедленно иди к нему. Клянись в верности, говори, что все наврала, ползай на коленях, вымаливай прощение. Но помни… – Бондарь сделал паузу.

– О чем? – всхлипнула Оксана.

– Если он не выйдет оттуда, то ты останешься лежать возле его двери. Как верная собака у ног хозяина. Хотя какая из тебя верная собака… Так, обычная приблудная сука.

– Я не приблудная!

– Но все равно сука. Иди. – Бондарь показал стволом на дверь кабинета.

– Никуда я не пойду, – внезапно ощерилась Оксана.

Похоже, распрощаться с жизнью ей было легче, чем с мечтами о свободе и богатстве. Но в ее маленьком мозгу не оставалось места для третьего варианта событий. И Бондарь поспешил восполнить этот пробел:

– Я передумал. Не стану тебя убивать, бить и уговаривать тоже больше не стану. Просто сдам тебя местным эсбэушникам как пособницу ЦРУ. Материалов на тебя предостаточно, а Катерина не будет тебя выгораживать. – Бондарь улыбнулся. – Наверное, она не раз делилась с тобой воспоминаниями о суровых буднях в колонии строгого режима. Так вот, ты испытаешь то же самое и даже поболее того.