Владимир Огнев - Две операции майора Климова

Шварцмайер вновь наполняет рюмки.

— Завтра мы идем в театр, Гуго. Я уже заказал билеты. Будем слушать «Русалку». Однажды я имел удовольствие слышать эту оперу, правда, по телевидению. Великолепно.

— С радостью, Зигфрид. Ты знаешь, как я люблю музыку...

— У русских хорошая музыка и талантливые музыканты. Prosit!

— Prosit!

Медленно опускается на город темная, тихая ночь, какие обычно бывают в Долинске осенью. По асфальту гулко раздаются шаги. Вспыхивает огонек сигареты. Алексей Петрович Климов идет медленно, вороша, перебирая в памяти события последних дней, еще и еще раз заново оценивая свои распоряжения, ход их выполнения.

Не спит Сергей Миронов. С приданной ему группой сотрудников он ведет наблюдение за квартирой Сырмолотова. Там спокойно, темно. Лишь мелькают на стеклах окон слабые отблески от экрана работающего телевизора — хозяин смотрит вторую программу. Сергей не чувствует холода. Нервы натянуты, как струны, горячие волны пробегают по коже.

Не спит и Евгений Гребенщиков. Сухощавый, с телом, свитым, кажется, только из мускулов и нервов, он, пожалуй, самый выносливый сотрудник в группе. Сегодня он с товарищами «опекает» Штреземанна.

Инженер-майор Константин Барков в одиночестве сидит в кухне. Он занят важным делом — ремонтом заводной игрушечной автомашины. Наконец-то дошли руки — будет утром сюрприз сынишке.

Не спит Галка. Подперев кулачком щеку, она разглядывает похудевшее, усталое лицо мужа, нежно поправляет растрепавшиеся волосы. Саша Колосков уснул на диване, пока Галка разогревала ужин. Пусть спит. Глупая, вчера поругалась с ним: хотелось пойти в кино, а он все занят, занят... На завтрак она приготовит любимые Сашины пирожки с яблоками.

Возвратившийся с концерта капитан Гавличек сидит в кресле в уютном номере гостиницы. Газеты отброшены в сторону — не читается. Пальцы нервно постукивают о подлокотник. Ярослав думает о завтрашнем дне.

В своей холостяцкой квартире склонился над письменным столом Анатолий Степанович Шушарин. Сжатая крепкими, в пятнах от химических реактивов пальцами авторучка быстро скользит по бумаге. Написав пол-листа, инженер комкает его и бросает в угол. Там уже ворох мятой бумаги. Анатолий Степанович кладет перед собой новый лист и задумывается. Он третий час пишет письмо Леночке...

Плотно поужинавший Николай Березкин сладко похрапывает в широкой кровати. Улыбается во сне. Последние дни у Николая хорошее настроение: Климов снял его с архивной работы, он снова вместе с друзьями, занимается живыми оперативными вопросами.

Беспокойно ворочается на тюремной койке Геннадий Рыбин. Он стонет, вздрагивает во сне, его мучат кошмары.

Иннокентий Гаджибеков-Хасанов нервно шагает из угла в угол камеры. Напряженно думает: стоит ли выдать еще один тайник с ценностями, поможет ли это сохранить жизнь? Подсчитывает: сколько денег останется ему, если удастся вновь выйти на свободу.

...Тихо, пустынно ночью на улицах Долинска.

Отто Реслер поднялся с рассветом. Выпил бутылку пива (пристрастие к пиву — это, очевидно, наследственное, от отца и деда). С аппетитом позавтракал. Голова была ясной, мысли четкими. Укрепившееся вчера чувство уверенности в себе, уверенности в том, что он вне подозрений, прогнало ставшую привычной настороженность, волнение. Командует парадом он.

Из тайника, хитроумно устроенного в ножке кухонного стола, Реслер извлек тронутый ржавчиной, слегка искривленный большой гвоздь. Поколдовав над ним, отвинтил головку, проверил содержимое оригинального контейнера: микрофильмированную пленку надежно защищал полиэтиленовый футляр.

...Пожилой человек в спортивном костюме ранним утром бежит трусцой по аллеям городского парка. «Бегом от инфаркта» — модный лозунг в наши дни. Так же, как модны голодание, различные диеты. Бегают многие — мужчины и женщины, молодые и старые.

Пора передохнуть. Вот и последняя скамья в тупичке аллеи. Реслер опускается на нее, глубоко вдыхает свежий утренний воздух. Откинуться на спинку, руки в стороны — вдох. Наклон вниз — выдох. Тихо, пусто кругом. Нога сдвигает сухие листья, жухлую коричневую траву. «Гвоздь» каблуком вдавливается в мягкую землю, точно в десяти сантиметрах от правой передней ножки тяжелой на бетонном основании скамьи. Рассеянно оглядываясь по сторонам, Отто Реслер сгребает садовый мусор на прежнее место. Снова трусцой бежит по парку.

...До тайника в карьере и обратно на «Москвиче» пятьдесят пять минут. «Сегодня сдам дела, завтра — на место Наумова. Вечером подготовить фотоаппарат... Впрочем, спешить не стоит. Недельку осмотреться, изучить обстановку...»