Чингиз Абдуллаев - Агент из Кандагара

– Напрасно. Вы же профессионал, должны понимать, что такие вещи никому нельзя сообщать.

– А вы должны понимать, что моя мать потеряла своего внука и невестку. И ей совсем не обязательно терять еще и сына, – ровным голосом заметил Физули.

– Да, понятно. Кажется, здесь мы немного недоработали, – признался Фоксман, нахмурившись, – но в любом случае вас теперь начали искать. Что мы и предполагали.

– Наверно. Я сделал все, как вы мне предложили.

– Да-да, конечно, – Фоксман озабоченно кивнул. – Давайте сразу перейдем к делу, – предложил он, – у нас действительно есть ваши данные о прохождении тестов в Германаии, когда вы там стажировались.

– Это я уже понял, – кивнул Физули.

– Вам нужно будет пройти полное мелицинское обследование у наших специалистов, – сказал Фоксман.

– Хорошо.

– У нас есть ваши последние энцефалограммы и компьютерная томограмма, – продолжал Фоксман, – и копия вашей медицинской карточки. Но нам хотелось бы еще раз проверить ваше физическое состояние.

– Откуда у вас эти копии? – нахмурился Физули. – Они хранились в нашей ведомственной поликлинике. Неужели вы так серьезно готовились ко встрече со мной? Я вам так необходим?

– Конечно, готовились. Если я покажу вам вашу служебную характеристику, вы не будете спрашивать меня, откуда к нам попал этот документ, учитывая, что он хранится в сейфе Управления кадров вашего министерства. Хотя нужно сказать, что достать характеристику на пенсионера, списанного по инвалидности, гораздо легче, чем на действующего офицера, – усмехнулся Фоксман.

– Судя по тому, как вы готовились, речь идет об очень серьезной операции, – сказал Физули. – Я могу узнать цель и задачи этой операции? Или вы пока будете меня проверять?

– Сначала будем проверять, – вздохнул Фоксман, – но на это уйдет не больше двух или трех дней. Я имею в виду ваше физическое состояние. Судя по всему, у вас была тяжелая травма головы, которая могла неблагоприятно сказаться на ваших способностях.

– Я считаю, что восстановился полностью, но это действительно можно проверить.

– Обязательно. Мы все сделаем. У нас есть необходимые специалисты. А пока я должен вам сообщить, что эти дни вы проведете здесь. Надеюсь, вы не станете возражать.

– У меня есть выбор?

– Нет.

– Тогда зачем вы спрашиваете?

– Мне была интересна ваша реакция. Для связи с вами сюда будет приезжать Мартина. Она хорошо говорит по-русски и знает турецкий язык. Если вам что-то понадобится, можете обращаться к ней.

– В гостинице меня не будут искать?

– Теперь я вижу, что вы полностью восстановились, если помните о таких мелочах. Мы сообщим в отель, что вы уже выписались. Ваши вещи привезут сюда сегодня вечером.

– Я все понял. Когда вы начнете свою проверку?

– Мы начали ее уже три месяца назад, – улыбнулся Фоксман, вставая со стула. – В соседней комнате есть кровать, телевизор и небольшой туалет. Ванны нет, но душ вполне сносный.

– Ясно.

– Через пятнадцать минут вы поедете в американский госпиталь, где проведут полное обследование. Желаю вам всего хорошего. Увидимся через три дня. До свидания. – Фоксман поднялся и вышел из комнаты.

Почти сразу вошла Мартина, словно она стояла за дверью и ждала условного сигнала. Физули мрачно взглянул на нее.

– Мы уже едем? – спросил он.

– Нужно немного подождать, – пожала она плечами.

– Фоксман должен уехать, – понял он.

– Да, – кивнула Мартина, – это все, что вы хотите узнать? Опять будете молчать? Между прочим, я ваш связной, хотя бы на эти три дня.

– Мне уже сообщили.

– Вы говорите это таким убитым голосом, словно вас насильственно приговорили к общению со мной.

– Мне об этом сказал господин Фоксман несколько минут назад.

Он снова замолчал. Она взглянула на часы и покачала головой. Похоже, из него вообще невозможно выдавить лишнее слово. Прошло несколько минут. Она прошла и села на стул, на котором сидел Фоксман.

– Мы поедем в американский госпиталь, – сообщила Мартина.

– Я об этом тоже знаю.

– Похоже, что вы просто не хотите со мной разговаривать, – вспыхнула Мартина.

– Я не знаю, о чем можно говорить, а о чем нужно молчать. Я вообще не понимаю, зачем меня так долго искали, так сложно готовились и теперь еще проверяют. Или я должен поверить, что мистер Фоксман озабочен состоянием моего здоровья и вызвал меня сюда, чтобы уточнить, как именно я себя чувствую?

– Нет.

– Тогда почему вы так нервничаете? Я ведь понимаю, что пока будет идти проверка, мне все равно не скажут, зачем меня разыскали и что именно я должен делать. В такой ситуации мне лучше молчать.