Виктор Михайлов - Под чужим именем

— Петр Михайлович, помилуйте, я человек штатский, меня нельзя сажать без санкции прокурора, — улыбаясь, сказал Вербов.

— Посажу, а потом разберемся!

В кабинет вошла Шура и обратилась к Никитину:

. — Степан Федорович, вас вызывает по телефону Москва.

Никитин извинился перед полковником и вышел. Оставшись с Шабровым наедине, Вербов заметил:

— Вот ты меня, Петр Михайлович, ругаешь, крепко ругаешь и каждый день, а помочь мне не хочешь.

— Чем это я должен тебе помочь? — спросил Шабров.

— Вот наряд на завод «Пролетарий»; двадцать пять тысяч кирпича надо вывезти, а когда ни приедешь — кирпича нет. Я директора завода пригласил завтра к себе, хочу его попотчевать. Приехал бы ты, мы бы его вдвоем быстро уговорили, а?

— Нашел компаньона! Я наряд получил, стало быть, помог, а водку пить я тебе не помощник, управляйся сам! Чего у тебя?

Вынимая из папки документ и кладя его перед Шабровым, Вербов сказал:

— Шелевку надо списать, пятнадцать кубов, недомерок, пошел на леса «А-1». Подгнил, пришлось пустить на дрова.

— Ты в своем уме? Пятнадцать кубов?!

— Каюсь, Петр Михайлович, десять кубов вывез заводу металлоконструкций в обмен на швеллера. Но это же не напишешь… — объяснил Вербов, разведя руками.

— Комбинируешь?! Смотри, докомбинируешься! — сказал Шабров, но акт все же подписал.

Когда Никитин вошел в кабинет полковника, Шабров подписывал доверенности, которые ему подавал Вербов. Никитин обратил внимание на пальцы старшего инженера с длинными точеными ногтями.

— Евгений Николаевич, зачем вы носите такие длинные ногти? — спросил Никитин.

Ничуть не смутившись, блеснув рекламной улыбкой, Вербов ответил:

— Древние обладали классической формой рук, у них были длинные, тонкие пальцы; мы же выродились, пальцы наши короче и грубей Такие ногти удлиняют пальцы, делают их близкими к эллинской, классической красоте.

— Съел? — сказал Шабров и добавил: — Классическая красота в руках и классическая глупость в башке.

Словесный поединок готов был разгореться, но в это время в кабинет вошел длинный, как жердь, начфо — майор Козлов. Вид его свидетельствовал о чрезвычайном происшествии.

Довольный, похлопывая папкой по колену, Вербов вышел из кабинета.

— Что у тебя, товарищ майор? — спросил у начфо полковник.

— Сегодня счетовод-инкассатор Гуляев получал в банке деньги для выплаты зарплаты и, представьте себе, приходит он в управление, пересчитывает деньги и обнаруживает, что кассир банка передал ему лишнюю пачку денег в тысячу рублей!

Полковник вызвал к себе Гуляева и, обращаясь к майору Козлову, спросил:

— Как, полагаешь, надо поступить?

— Надо Гуляева отметить, даже премировать, а? — нерешительно заметил Козлов.

Вошел в кабинет человек, на вид лет пятидесяти пяти, — длинные волосы его, сильно тронутые сединой, по-артистически зачесаны назад, голубые, еще не утратившие силы глаза смотрели прямо и уверенно, усы щеточкой, которые он, очевидно, красил восстановителем, были значительно темнее волос, но предательски зеленоватого цвета. Был он в синем костюме, сильно лоснящемся на коленях и локтях, но опрятном и чистом, галстука не носил: на нем была украинская вышитая рубаха.

— Вызывали, Петр Михайлович? — спросил Гуляев.

— Вызывал, Сергей Иванович! — в тон ему ответил Шабров. — Молодец! Хороший, честный поступок! — и, обращаясь к начфо, распорядился:

— Объявите Сергею Ивановичу благодарность приказом с занесением в личное дело и напишите бумажку в ВСУ округа с просьбой разрешить нам премировать Гуляева месячным окладом.

— Очень хорошо! — сказал майор Козлов и вышел из кабинета.

— Вам ничего не нужно в Стройуправлении округа, товарищ полковник? — спросил Никитин. — Я еду через полчаса к проектировщикам.

— Очень прошу, Степан Федорович, получи расчет перекрытий на «В-5».

Никитин простился и вышел из кабинета, а Гуляев, достав из бокового кармана несколько фотографий, передал их Шаброву.

— Что это?

— Ваш Мишка. Я его в прошлое воскресенье сфотографировал на реке. Хорош?

— Хорош! Вот парень — так парень! Как я, быдластый, даже родинка, как у меня, на плече!

— Портрет!

— Ну молодец! Мастер на все руки! Налей-ка мне, Сергей Иванович, водички, изжога проклятая мучит, — сказал Шабров, придя в хорошее расположение духа.

— А вы бы, Петр Михайлович, чайного грибка попили бы. Хотите, я вам от своего отделю? Изжогу как рукой снимет, — любезно предложил Гуляев.