Чингиз Абдуллаев - Смерть под аплодисменты

– Вы знали, что некоторые не очень любили его?

– В любом театре бывают разные ситуации, – осторожно ответил Полуяров.

– Вы знали, что Ольга Шахова была его первой супругой?

– Об этом все знали.

– Когда вы поняли, что Зайдель умер прямо на сцене?

– Я не сразу понял. Мне казалось, что он просто потерял сознание. Только потом я начал понимать, что он совсем не двигается, и подошел к нему. Рядом с ним стоял Сказкин, который играл Горацио. Еще я помню, что Ольга Сигизмундовна даже открыла глаза и фыркнула на нас. Мы чуть не сорвали спектакль… Но все обошлось.

– Вспомните, кто был на сцене в тот момент, когда Морозов нанес свой удар. Там должны были находиться король, королева, Гамлет, Лаэрт, Озрик и Горацио. Кто еще по сценарию? Кто еще стоял рядом с вами на сцене?

– Вельможи, – вспомнил Полуяров, – двое вельмож и двое стражников. Все четверо – наши актеры.

– Где стояли стражники? Рядом с вами?

– Нет. В разных концах сцены. Они как бы очерчивали действие по замыслу Эйхвальда.

– А вельможи?

– Недалеко от нас. Один стоял около короля, а другой – рядом с Лаэртом. Был как бы его секундантом, если не считать меня. А рядом с Гамлетом был Горацио.

– Кто из актеров был рядом с королем?

– Анзор Ивардава. Он молодой, но тучный, и его загримировали под старика.

– А второй вельможа?

– Алексей Фишкин. Ему уже под шестьдесят, скоро на пенсию. Он играет таких благообразных стариков. Недавно сыграл Фирса…

– Но Фирс у Чехова не благообразный старик, – возразил Дронго. – Значит, на сцене были еще двое вельмож? А куда вы вынесли рапиры?

– На маленький столик, рядом с занавесом, – ответил Полуяров.

– Давайте по порядку. В тот вечер вы лично взяли связку рапир у Ханларова?

– Нет, – ответил актер, – они уже лежали на столике, за кулисами. Ханларов принес их еще в начале спектакля. Там были алебарды и рапиры. Их забирали все, кто участвовал в спектакле.

– Алебарды тоже, – вспомнил Дронго, – все правильно. Я совсем забыл про алебарды. Первый акт – стражники, тень отца Гамлета… Значит, они лежали на столе?

– Да. Несколько штук. Стражники забирали алебарды, когда выходили на сцену, и оставляли их на столике, когда возвращались обратно за кулисы. А связку рапир Ханларов принес немного позже. Я вынес несколько рапир, и среди них оказалась та самая, которую взял Гамлет. Вернее – Марат Морозов.

– Подождите, – нахмурился Дронго, – что-то не совсем получается. Давайте снова. Рапиры и алебарды лежали на столе. И вы взяли несколько рапир, когда выходили на сцену в заключительном акте. Правильно? Не две и не три?

– Да, конечно.

– Сколько?

– Пять или шесть. Точно не помню.

– Ты понимаешь, чего мы не учитывали с самого начала? – взволнованно спросил у Эдгара Дронго. – Здесь не могло быть заточенной рапиры. Ее не могли поменять ни в шкафу, ни заведующий реквизитом Аствацатуров, ни рабочий Ханларов, ни актер, игравший Озрика. Он не давал заточенную рапиру Гамлету. У нас были ложные предпосылки. Нам казалось, что заточенная рапира попала в связку рапир, и потом ее случайно достали оттуда. Но убийца был гораздо умнее, чем мы предполагали, – ведь Озрик мог вытянуть из связки незаточенную рапиру. И он должен был дать две рапиры Гамлету и Лаэрту. А остальные остались на столе. Правильно?

Вейдеманис кивнул. Полуяров смотрел на них, не понимая, что именно происходит.

– Да, – помедлив, испугался он, – все правильно.

– Стражники точно не подходили к вам? – переспросил Дронго.

– Нет, не подходили, – убежденно ответил Полуяров.

– Ваш спектакль кто-то записывал на пленку?

– Нет. Даже фотографировать не разрешают, чтобы не отвлекать актеров. А спектакль был записан на пленку еще зимой, когда его хотели выдвинуть на Государственную премию.

– Теперь мне все ясно. У меня осталось еще несколько вопросов. Как вы относитесь к актрисе, сыгравшей Офелию?

– К Лене Невзоровой? Очень хорошо. Нормальная девочка, неплохо играет. А почему вы спрашиваете?

– Нет, не к Невзоровой. Ведь в тот вечер играла Рогаткина?

– Она играет в спектакле реже, – не очень уверенно ответил снова испугавшийся Полуяров.

– Но в тот вечер играла именно она, – настаивал Дронго.

– Да. Но она играет гораздо реже.

– Почему?

– Не знаю. Это решает главный режиссер. Все роли играют конкретные актеры, а Офелию – две актрисы. Наверное, ему так удобнее.

– Потому что Рогаткина его протеже?

– Я этого не говорил, – выдохнул Полуяров. – Просто две актрисы играют эту роль. Вы спросили про Офелию, и я думал, что вы спрашиваете о Лене Невзоровой.