Чингиз Абдуллаев - Смерть под аплодисменты

– Разве я похож на корреспондента такой газеты?

– Не похожи. Слишком умный и хорошо одетый.

– Вы недооцениваете журналистов, – улыбнулся Дронго, – они сейчас тоже хорошо выглядят и многие зарабатывают очень большие деньги.

– Они пытаются хорошо выглядеть, – возразила Шахова, – это разные вещи. Выглядеть по-настоящему хорошо и пытаться выглядеть хорошо, надевая самые дорогие костюмы и платья, – не одно и тоже. Я ведь актриса, и сразу понятно, когда на актере вещи сидят как родные, а когда он похож на оборванца в королевском платье. Это очень заметно. Посмотрите, как иногда одеваются западные звезды. Видно, что платья там шьют на заказ и подбирают с учетом индивидуальных особенностей каждой женщины. И если потом кто-то из наших доморощенных звезд пытается надеть похожее платье, оно выглядит нелепо и претенциозно.

– Спасибо за урок. Теперь будут знать, – ответил Дронго.

Она поднялась. Он встал следом.

– Это очень неприятная тема, – сказала она на прощание, – смерть человека, который был отцом твоего ребенка, с которым ты прожила несколько лет. Но вам удалось разговорить меня, проявив удивительную тактичность и осторожность. Отдаю должное вашему таланту собеседника. До свидания.

Он пожал ее холодную узкую ладонь. И она вышла из кабинета не оглядываясь. Почти сразу в комнату вошел Эйхвальд. Он дежурил в коридоре, опасаясь каких-либо эксцессов с ее стороны. Ведь она могла догадаться, кто послал Дронго для проведения этого расследования. Но все обошлось. Выходя из кабинета, она даже улыбнулась главному режиссеру.

– Кажется, у вас состоялся вполне дружеский разговор, – заметил Зиновий Эммануилович, обращаясь к Дронго.

– Нормальный. Я хотел бы уточнить один момент. Какие у нее отношения с Федором Шунковым?

Эйхвальд нахмурился, покачал головой.

– Не люблю копаться в чужом белье, – сказал он.

– У вас произошло убийство, – терпеливо напомнил Дронго, – пусть даже и непредумышленное. Я здесь не для того, чтобы собирать сплетни об актерах вашего театра. Какие у них отношения?

– Она вам сама ничего не сказала?

– Сказала, что покровительствует Шункову. Но мне показалось, что здесь она была как раз не очень правдива.

– Вам правильно показалось, – признался главный режиссер. – Все дело в том, что Федор Шунков – ее любовник. Уже целый год. И об этом знает вся наша труппа, все работники театра, все наши знакомые и друзья.

– А ее муж?

– Полагаю, что догадывается. Ему пятьдесят пять, Шункову чуть больше тридцати. Разница не в пользу мужа. А она… Она просто красивая женщина, и я могу только завидовать Шункову. И еще – самое главное. На роль Лаэрта я выбрал его именно по настоянию Ольги Сигизмундовны. Насколько я знаю, сейчас она усиленно пробивает звание для своего друга. И полагаю, что пробьет.

Дронго молча выслушал режиссера. Он уже твердо решил для себя, что ему нужно переговорить с этим Шунковым прямо сегодня, не откладывая.

Дронго вернулся на другой этаж, где находился кабинет завхоза. Там его уже ждал Вейдеманис, прогуливающийся в коридоре. Крушанов куда-то убежал, и Эдгар решил подождать своего напарника в коридоре. Дронго подошел к нему.

– Судя по всему, ты узнал много нового и интересного, – предположил Вейдеманис.

– Театр – это целый мир, – проворчал Дронго, – в который раз в этом убеждаюсь. Можешь не верить, но Ольга Сигизмундовна согласилась со мной побеседовать. Мне удалось сначала уговорить Эйхвальда составить мне протекцию, а затем разговорить и саму Шахову.

– Не сомневаюсь, что удалось, – улыбнулся Эдгар, – зная твои способности в области разговорного жанра.

– Она действительно его не очень любит. До сих пор. Можешь себе представить! Говорят, любая женщина запоминает своего первого мужчину на всю жизнь. В идеале, наверное, каждая женщина устроена так, чтобы иметь одного мужчину и на всю жизнь. У некоторых получается, у некоторых нет. Но она ненавидит своего бывшего первого мужа до сих пор, считая его в чем-то виноватым. Я только не понял, в чем именно. Она состоявшаяся актриса, у нее взрослый сын, очень успешный муж. Она состоятельный человек, и все равно недовольна. На похороны Зайделя она действительно не пришла. И сына не пустила. Вот такая печальная история. Самое поразительное, что в театре работает ее молодой друг, который в тот вечер выступал на сцене театра, и именно у него Гамлет вырвал эту злосчастную рапиру.

– Лаэрт? – понял Вейдеманис.