Олен Стейнхауэр - Турист

Энджелу Йейтс он заметил еще из здания аэропорта — она стояла за дверью, у тротуара, к которому то и дело подкатывали машины. На ней были слаксы и синий венский блейзер, в руке сигарета. Он не стал подходить, а отыскал туалет и посмотрел на себя в зеркале. Бледность и потливость никакого отношения к авиафобии не имели. Он стащил галстук, освежился и вытер покрасневшие уголки глаз — лучше не стало.

— Извини, что заставил так рано подняться, — сказал он, выйдя на улицу.

Энджела вздрогнула, в лавандовых глазах на мгновение отразился страх, но уже в следующий момент губы ее тронула усмешка. Выглядела она усталой, хотя по-другому и быть не могло — чтобы успеть на встречу, бедняжке пришлось провести за баранкой не менее четырех часов и, следовательно, выехать из Вены около пяти. Она отбросила недокуренную сигарету — «Давидофф», — ткнула его кулачком в плечо и обняла. В запахе табака было что-то уютное.

Энджела отстранилась.

— Проголодался.

— Слабо сказано.

— И выглядишь жутко.

Он пожал плечами. Энджела, прикрывшись ладошкой, зевнула.

— Дотянешь? — спросил он.

— Поспать не получилось.

— Примешь что-нибудь?

Энджела тут же посерьезнела.

— Все еще глотаешь амфетамины?

— Только в крайнем случае, — соврал он. Оправдания для последней дозы не было никакого, кроме того, что очень хотелось, и теперь, когда его трясло от возбуждения, он с трудом удерживался, чтобы не проглотить остальное. — Дать одну?

— Ох, оставь.

Они перешли подъездную дорогу, битком забитую спешащими такси и отправляющимися в город автобусами, и спустились по бетонным ступенькам к парковочной площадке.

— Ты все еще Чарльз? — понизив голос, спросила Энджела.

— Да, уже почти два года.

— Дурацкое имя. Слишком аристократическое. Я так тебя называть не буду.

— Постоянно прошу дать другое. В прошлом месяце был в Ницце, так какой-то русский уже слышал о Чарльзе Александере.

— Неужели?

— Чуть меня не убил.

Она улыбнулась, будто услышала шутку, но он не шутил. А вот болтать не следовало. Энджела ничего не знала о его задании, и знать ей не полагалось.

— Расскажи о Додле. Давно с ним работаешь?

— Три года. — Она достала ключи и несколько раз нажала на черную кнопочку — стоявший неподалеку серый «пежо» мигнул в ответ. — Фрэнк — мой босс, но сильно не прижимает. В посольстве нас немного. — Она помолчала. — Одно время даже пытался ко мне подкатиться. Представляешь? Как будто ослеп.

В голосе ее прорезались резкие, почти истеричные нотки. Он даже испугался — как бы не расплакалась, — и все равно спросил:

— И что думаешь? По-твоему, он мог?

Энджела открыла багажник.

— Конечно нет. На подлость Фрэнк Додл никогда бы не пошел. Трусоват был, это да. И одеваться не умел. Но не подличал. Нет, денег он не брал.

Чарльз забросил в багажник сумку.

— Ты говоришь о нем в прошедшем времени.

— Я просто боюсь.

— Чего?

Она раздраженно нахмурилась.

— Того, что его уже нет. А ты что подумал?

Машину Энджела водила теперь осторожно, что и неудивительно — ведь она провела в Австрии два года. Живи она в Италии или даже в Словении, вряд ли обращала бы внимание на раздражающе частые ограничительные знаки и мигала бы перед каждым поворотом.

Он попытался ослабить напряжение, вспомнив старых лондонских друзей, знакомых по тем временам, когда они оба числились в тамошнем посольстве в качестве каких-то «атташе». Тогда ему пришлось спешно уехать, и Энджела знала лишь, что его новая работа в некоем неназванном департаменте Компании [2] Сотрудники ЦРУ называют свое учреждение Компанией. требует постоянной смены имени и что его начальником снова стал их прежний босс, Том Грейнджер. Остальные верили официальной версии, согласно которой его уволили.

— Бываю там иногда, — сказала Энджела. — Когда приглашают на вечеринки. Но знаешь, они все такие скучные, эти дипломаты. В них есть что-то жалкое.

— Неужели? — усмехнулся он, хотя и понял, что она имеет в виду.

— Такое впечатление, что эти ребята живут в своем маленьком поселке, за колючей проволокой. Делают вид, что никого к себе не пускают, а на самом деле это они под замком.

Сказано было хорошо, и ему снова вспомнился Том Грейнджер с бредовыми сравнениями Штатов с Империей, мол, они — римские заставы во враждебном окружении.

Свернув на шоссе А-1, Энджела перешла наконец к делу.

— Том тебя просветил?

— В общих чертах. Закурить можно?