Борис Акунин - Смерть на брудершафт (фильма пятая и шестая) [Странный человек + Гром победы, раздавайся]

— М-да, задачка… — протянул обер-лейтенант. — Трудная, но решить ее придется. Вот что, сокол ясный. Надевай китель, ремень, фуражку. Пойдем-ка в поля-леса, прогуляемся. На природе, да на ходу мозги лучше работают.

Из Русиновки обер-лейтенант вывел свою добычу закоулками — чтоб никому не попадаться на глаза. Прошли берегом реки, двинулись через поле.

Еще в самом начале Банщик обнял подавленного спутника за плечи:

— Лешко, душа моя, да не журысь ты. — Говорил он легко, весело, форсируя малороссийский выговор. — Война вокруг, что ни день тыщи народу гибнут. Над тобой, надо мной, над каждым смертяшка витает. А поможешь мне — и живи себе, сколько влезет, никто тебя не тронет. Давай, умник ты мой, шевели мозгами. Очень уж мне надо в планшет господина Козловского заглянуть.

— Вам? — переспросил Романов. — То есть, если я загляну, недостаточно?

— Желательно, чтобы я видел карту сам. Не то, чтоб я тебе не доверял, но… Хлопец ты молодой, ветер в голове. Сробеешь в планшет к страшному начальнику залезть, а мне соврешь, что видел заветный лист номер 8. Ляпнешь что в голову придет, на русский авось. Я доложу, поедут эшелоны, запылят по дорогам войсковые колонны — и всё не туда. Нет уж, Лёшик. Я человек серьезный. Должен своими глазами удостовериться. И даже сфотографировать. Есть у меня замечательный аппарат, как раз на такой случай. В общем, думай. Даю тебе час сроку. Дойдем во-он до той рощицы, постоим там, покурим. Повернем обратно. Тут ты мне и доложись. Если ничего путного не предложишь, очень я в тебе разочаруюсь.

Какое-то время они шагали молча. Алексей приметил, что Банщик все время держится правее и на шаг сзади. Не теряет бдительности. Помнит, что у подпоручика голова дурная, а в револьвере есть один патрон. Такому идиоту, какого разыгрывал Романов, ничего не стоит пальнуть в неприятного человека, а потом уж начать думать, что это он натворил и как быть дальше.

Поведение Петренки означало, что свою роль контрразведчик исполняет неплохо.

Настороженность спутника была полезна еще в одном смысле. Поскольку внимание фальшивого Афанасия Никитича было сконцентрировано на Алексее, отвлекаться на созерцание окрестного пейзажа шпион себе позволить не мог. А в пейзаже было на что полюбоваться.

Искоса, с опаской поглядывая на шпиона (это выглядело вполне естественно), Романов в то же время боковым зрением проверял, как там Калинкин.

Мальчишка, надо отдать ему должное, вел конвоирование безукоризненно. На курсах по дисциплине «слежка на открытом пространстве» у него наверняка была отличная оценка. Перемещения прапорщика напоминали прыжки дельфина среди волн. Он то приподнимался из высокой травы, то нырял в нее носом. И проделывал эти маневры безо всякого шума. Может, и будет из парня толк — жизнь пообтешет.

Когда вошли в березовую рощу, о которой говорил Банщик, Вася стал очень ловко, зигзагами, передвигаться от дерева к дереву.

На опушке остановились, закурили.

— Благодать какая, — потянулся Петренко, глядя в весеннее небо. — Так и полетел бы, по-журавлиному.

Вдали, с километр отсюда, шли саперные работы. Там, согласно плану, должна была разместиться одна из мортирных батарей.

Шпион посмотрел на часы. Было без одной минуты шесть.

— Приляжем на травку, отдохнем.

Романов насторожился:

— Зачем?

— Да так просто. В ногах правды нет. Ложись, Лёшик, ложись. Вон как тут славно, за пеньком.

Едва легли, несколько секунд прошло — вдруг задрожал, зазвенел воздух. Потом гулко лопнул. На поле, шагах в ста, взметнулись рядом два фугасных разрыва.

— Мать их за ноги! — выругался Банщик, стряхивая с фуражки осыпавшуюся древесную труху. Вынул из кармана блокнот, что-то записал.

Движение на батарейной позиции замерло. Саперы попрятались, ожидая продолжения артиллерийского налета. Но австрийцы больше не стреляли.

А ведь это он неспроста меня сюда привел, догадался Романов. Должно быть, некоторое время назад сообщил координаты, и ему поручили проверить точность пристрелки, чтобы внести коррекцию.

Обер-лейтенант зло пробормотал по-немецки:

— Чуть не угробили, математики. И главное, зря всё… Однако задание есть задание.

Кто кого засек и нанес на карту обстрела, это еще вопрос, усмехнулся про себя Романов. Наши наблюдатели не лыком шиты. И разведчики наши на той стороне тоже имеются. Как ударит отсюда залп тяжелых мортир, останется от австрийской батареи куча земли…