Борис Акунин - Квест

— Дура! Плевать мне на роскошь. Здесь довольно места, всего одна дверь, из крепкого дуба, и на ней два засова, снаружи и изнутри. Мы перевезём сюда всё, что добыли. Ты будешь находиться здесь безотлучно. А с той стороны, когда меня нет, будут по очереди дежурить Джузеппе и кривой Шульц. Джузеппе мне кузен, а Шульц слишком туп. Их можно опасаться меньше, чем остальных.

В течение дня грохот всё не смолкал. Грабители привезли откуда-то несколько повозок, гружённых ящиками, коробками, тюками, и перетащили всё добро в каминную. Вечером банда устроила гулянку в столовой, что располагалась в сопредельной зале. Это дало Фондорину некоторую передышку, ибо звуки несколько отдалились. Профессор смог благополучно завершить третью фазу очистки и приступить к четвёртой, но глубокой ночью мука началась сызнова.

Капитан и Ля-Персьенн вернулись с пира к себе, заперлись и начали предаваться распущенности, да так громогласно, что работать под этот кошачий концерт стало невозможно. Профессор даже позволил себе заглянуть через зеркало — что это они там вытворяют. Был потрясён. Ну и дикость, ну и скотство! Какое счастье, что любовный напиток избавляет просвещённую чету Фондориных от воспоминаний о низменной стороне супружества!

В конце концов, он заткнул уши ватой, только тем и спасся. Ничего не поделаешь, к утомительному соседству следовало привыкать. Эти вандалы обосновались надолго.

Лишь ранним утром Самсон Данилович мог наслаждаться тишиной и покоем. В прочее время суток то и дело хлопала дверь, шайка крикливо решала свои разбойничьи дела, а оставаясь вдвоём, Капитан и Персиянка либо шумно совокуплялись, либо столь же неистово бранились.

Правда, днём смуглый красавец и его банда отправлялись рыскать по уцелевшим кварталам города в поисках новой добычи. Актёрка оставалась в зале одна, сторожить сокровища. Но, видно, главарь и ей не очень-то доверял. Как понял профессор, снаружи постоянно стоял караульный, а дверь была заперта на два засова: часовой не мог войти, а женщина не могла выйти.

Казалось бы, отдохни, помолчи — в одиночестве-то. Как бы не так! Проклятая Персиянка и минуты не могла усидеть на месте. Она часами рылась в сундуках с добычей, перебирая узорчатые ткани и звеня металлом, примеряла наряды, да всё не втихомолку, а с громкими песнями и даже танцами. Вскоре Фондорин уже знал наизусть весь её репертуар. Особенно мерзавка полюбила каминное зеркало. Она подолгу торчала перед ним, надевая и снимая бессчётные ожерелья, золотые цепи и меховые боа. Однажды профессор, в совершенном изнеможении, застыл перед кокоткой, отделённый от неё всего несколькими дюймами, и долго с ненавистью разглядывал её глупую смазливую физиономию. Киру бы сюда. Она бы эту субретку давно прикончила и в камине сожгла, думал он, в сотый раз слушая песенку о бедняжке Жужу и драгуне из Анжу.

В тот самый день, когда изнемогший Самсон так ненавидел певунью-Персиянку, случилось ужасное событие, словно бы накликанное чудовищной (хоть и фигуральной) мыслью о камине.

Верней, это произошло уже ночью. У профессора как раз началась самая работа — скоты в соседней комнате, усладив свою похоть, наконец уснули. Раствор модестина понемногу обретал должный вид. Ещё одна перегонка, и корректный, совершенно безопасный препарат будет готов.

Вдруг из-за стены грянул звериный рык, и сразу завопило несколько лужёных глоток. Невыносимо высокий женский визг присоединился к этому сатанинскому хору. Как ошпаренный, чуть не опрокинув реторту, Фондорин бросился к своему наблюдательному пункту.

В зале не горели свечи, но пылал камин, поэтому ни одна подробность ужасного зрелища не скрылась от взгляда профессора. Начало сцены он упустил, однако ход событий восстанавливался без труда.

Один из участников банды, бородатый мужчина в собольей накидке с обрезанными рукавами (Самсон видал его и раньше), как-то сумел отодвинуть запертый засов и прокрался в комнату. Должно быть, рассчитывал стащить что-нибудь из сундуков, пока главарь спит. Однако сон у Капитана оказался чуток. Когда Фондорин припал к окошку, беглый гусар уже повалил бородатого на пол и с размаху молотил его кулаками. А раздетая Персиянка прыгала вокруг и визжала: «Дай ему! Дай!»

Через минуту в залу сбежалась вся банда.

— Смотрите на эту свинью, которая хотела обворовать собственных товарищей, — сказал им Капитан, наступив ногой на бесчувственное тело. — Знаете, как поступают со свиньями? Их жарят!