Борис Акунин - Квест

Эта весть имела огромное значение. О ней нужно было как можно быстрее известить князя Кутузова!

Бежать, скорее бежать к своим. Нынче же ночью, без отлагательства!

Фармацевт прервал ход его мыслей.

— Я жду. Рассказывайте про себя, мой юный друг. Меня интересует всё. Происхождение, детство, юность, круг интересов, вкусы. Одним словом, любые сведения, которые вы сочтёте возможным мне сообщить.

На лбу у барона проступила глубокая морщина, он весь подобрался, словно приготовился услышать нечто очень важное.

Рассказ о детстве, юности и прочей чепухе казался малой платой за головокружительное известие о природе Наполеонова величия. В биографии профессора имелись кое-какие закоулки, о которых постороннему знать было ни к чему, и Самсон их не коснулся. В прочем же постарался быть сколь можно откровенным. Вначале он говорил скупо, без лишних подробностей, но Анкр с неподдельной заинтересованностью выспрашивал всё новые и новые детали: о детских болезнях, о родителях, о странствиях, о жене и тесте, о сфере научных интересов «юного друга» — и Фондорин отвечал, не видя в том ничего дурного. Он всё ждал, что француз как-нибудь неприметно вывернет на письмо Кутузова и начнёт допытываться о связях пленника с русским штабом. Этого, однако, не произошло.

Но вот беседа коснулась науки, и прочие предметы были оставлены. Никогда прежде Самсону не доводилось разговаривать на медицинские темы со столь образованным и оригинально мыслящим собеседником.

В бароне он нашёл полного единомышленника по вопросу о будущем хирургии. Обычно врачи ожесточённо спорили и даже смеялись, когда Фондорин садился на своего конька и начинал доказывать, что хирургия — не более чем свидетельство неразвитости медицинской науки. К помощи скальпеля приходится прибегать, когда бессильны фармакология и терапия. Единственная сфера, где хирургия действительно необходима, — это война и прочие травмоопасные занятия. Но по мере совершенствования общества воинственность народов будет умиряться, и тогда главнейшей из лекарских специальностей станут диагностика и фармацевтика.

— С одной поправкой, — заметил Анкр. — Хирургия будет нужна для замены изношенных органов тела на более молодые.

— Ну, это дело очень далёкого будущего.

— Насколько оно будет далёким, зависит от людей вроде нас с вами, — спокойно молвил барон. Ремарка пришлась Фондорину по нраву.

Одним словом, разговор вышел содержательный, славный. Жаль было прерываться, когда настало время продолжить путь.

Поздно вечером коренник начал прихрамывать. Пока кучер возился, осматривая копыта, пока менял лошадей местами, обоз ушёл далеко вперёд. Коляска осталась на дороге одна.

Самсону это было кстати. Он выжидал удобного момента, чтобы совершить задуманное. Атон сидел на обычном месте, потягивая трубку, и на пленника не глядел. Возница тянул упряжку за поводья — пристяжная, вдруг оказавшаяся на месте коренника, нервничала и не хотела идти быстро.

Всего-то и нужно было — дождаться, когда копт нагнётся, чтобы раскурить погасшую трубку. От близости огня его глаза на время утратят зоркость, шума он не услышит. А когда поднимет голову, Фондорина простынет след.

Из-за того что лошадь капризничала, ехали очень медленно. Дорога повернула в лес, и профессор изготовился. Табак в трубке у Атона уже не тлел. Решительная минута приближалась.

Вдруг копт быстро повернул голову и стал вглядываться во тьму. Там не было заметно никакого движенья, не доносилось ни звука, но рука стража отложила трубку и легла на пояс.

Через короткое время Самсон услышал хруст ветки. Потом раздались мягкие шаги, какие обычно производят лапти, ступая по мху, и с обочины на дорогу вышли несколько человек. В руках у них были топоры и вилы, один держал большую суковатую дубину.

— Стой! Куды? Что за люди?

Наши, крестьяне! Фондорин обрадовался — сама судьба ему благоволила.

— Ce sont des moujiks ! Les partisans russes! — закричал кучер. — Oh mon Dieu! Ils vont nous tuer! [145]

Предположение немедленно подтвердилось.

— Хранцузы! Бей их, робята!

Двое бородачей — один с топором, другой с дубиной — выбежали вперёд. Возница присел и закрыл голову руками. Самсон приподнялся, чтобы крикнуть «Я свой, русский!» — да не успел. Оставшийся на месте Атон слегка приподнялся, сделал правой рукой от пояса быстрый жест в сторону (таким обычно сопровождают возглас «брысь!»), произвёл такое же движение левой рукой. Что-то со свистом мелькнуло в воздухе раз, ещё раз, и оба крестьянина рухнули в придорожную канаву.