Джек Хиггинс - Ключи от ада

Он так и не понял, что заставило его проснуться, и лежал, глядя в темноту и страдая от боли в мускулах и жестокого холода. Его часы все еще шли, и, взглянув на светящийся циферблат, он увидел, что было два часа ночи. Он сперва сел, вслушиваясь в звуки ветра, доносящиеся с площади, а потом встал.

Потом он услышал движение в коридоре и, когда выглянул туда через решетку, увидел часового, который стоял вытянувшись, с выражением крайнего ужаса на лице. Перед ним стоял полковник Ташко, уперев руки в бока.

– Значит, спишь, ты, тварь!

Он выбросил вперед руку, схватил несчастного часового за лицо и толкнул его назад. Тот с шумом опрокинулся навзничь, сбив с места стул. Когда солдат попытался подняться на ноги, Ташко пинками погнал его по коридору.

– Давай, проваливай! Доложишь в караульном помещении. А я займусь тобой позже.

Орсини и Лири, разбуженные шумом, подошли к двери.

– Что там такое? – спросил Орсини.

– Ташко, – коротко бросил Шавасс. – Мне кажется, он пьян.

Албанец подошел к двери и посмотрел на Шавасса сквозь решетку со странным выражением глаз. Его мундир был расстегнут, под ним ничего не было, и можно было видеть крутые выпирающие мускулы.

Он расстегнул черную кожаную кобуру у себя на боку, отпер дверь и медленно раскрыл ее. Они почувствовали запах спиртного в его дыхании, тяжелый и всепроникающий, и Лири сделала непроизвольно шаг по направлению к Орсини, который тут же обнял ее одной рукой.

– Как трогательно, – глумливо ухмыльнулся Ташко.

– У нас был тяжелый день, и нам надо хоть немного поспать, – сказал Шавасс. – Поэтому не будете ли так добры убраться отсюда ко всем-чертям и заняться своими делами?

– Все еще полон боевого духа? – сказал Ташко. – Вот это мне нравится. Давай-ка выйдем отсюда.

– А что, если я отвечу, чтобы ты проваливал отсюда к черту?

– Тогда я прострелю девчонке левую коленную чашечку. Жалко портить хороший материал, но что поделаешь?

Орсини было сделал шаг вперед, но Шавасс задержал его.

– Оставь, Джулио. Это мое дело.

Потом он вышел в коридор, Ташко с шумом захлопнул дверь и снова запер ее.

– Не думаю, что Капо это понравится. Он хотел сохранить меня до Пекина.

– К чертям Пекин, – огрызнулся Ташко. – Во всяком случае, сейчас я здесь старший. Капо и девушка отбыли полчаса назад.

Он сильно толкнул Шавасса, заставив его споткнуться и направил его по коридору, а сам шел в трех футах сзади с маузером наизготовку. Они спустились по спиральной лестнице в дальнем конце коридора, повернули в мрачный проход и начали спускаться по каменной лестнице, которой, казалось, не будет конца.

Внизу Ташко достал ключи и отпер дубовую дверь, обитую железными полосами.

Шавасс вошел в дверь, а Ташко проследовал за ним, щелкнул выключателем и запер дверь за собой изнутри.

Они стояли на верху широкой каменной лестницы, а внизу в тусклом свете пары электрических лампочек перед ним открылась удивительная картина. Это был громадный римский бассейн, может быть, ста футов длиной. По бокам возвышались остатки колонн, которые в свое время представляли собой стройную колоннаду. Стоял сильный серный запах, и над водой поднимался парок.

– Просто удивительно, до чего они дошли, эти римляне, – заметил Ташко. – Но естественно, что в средние века, когда строили этот монастырь, святые отцы не очень-то заботились о том, чтобы сохранить эти языческие сооружения. Они просто строили поверх них.

Они спустились по ступеням вниз и пересекли площадку с растрескавшимся мозаичным полом. Бассейн был шести футов глубиной, вода спокойная, и на дне можно было рассмотреть выложенное мозаикой лицо, слепо глядящее сквозь нее две тысячи лет хаоса.

– Он пополняется из естественных источников, – заметил Ташко. – Сорок пять градусов. Говорят, помогает от ревматизма.

Шавасс медленно повернулся, а Ташко снял мундир и бросил его на пол. Он держал ключи в одной руке, а маузер – в другой, и вдруг бросил все это быстрым жестом в середину бассейна.

– Ничего теперь тебе не поможет, друг мой.

Что же это такое? Обычное тщеславие мужчины, кичащегося своей грубой физической силой и не выносящего, чтобы кто-нибудь взял верх над ним. Шавасс отступил назад, будто охваченный страхом. Если Ташко считает, что он легкая добыча для него, то глубоко ошибается.

Албанец двинулся вперед, держа руки опущенными, и грубо захохотал. И в тот же момент он нанес страшный удар, основной удар каратэ, очень неожиданный для противника, потому что был сделан той рукой, соответствующая нога которой находилась в заднем положении.