Чингиз Абдуллаев - Поездка в Трансильванию

Едва показались горы, как Панчуленску начал оживленно рассказывать об истории Трансильвании, начав с древних даков, которые под руководством легендарного царя Децебала защищались от римлян.

– Непонятно только, почему в вашей стране столько Траянов? – рассмеялся Тромбетти. – И отель, в котором мы жили, назван в честь римского императора, и даже ваш президент носит его имя. По-моему, румыны – единственная нация в мире, которая так любит имя своего поработителя.

– Не единственная, – возразил Сиди Какуб. – Имя Александра было популярно во всем восточном мире после его завоеваний. Но там его называли Искандером. А имя хромого Тимура стало популярным у турков после знаменитой битвы, когда он разгромил Баязида Ильдрыма, или, как вы говорите, Баязида Молниеносного. Я уже не говорю об имени Чингисхана, которое повторяется почти у всех тюрко-татарских народов, хотя это был самый жестокий завоеватель. Иногда имя завоевателя считается символом власти, обеспечивающим его носителю энергетику подобного имени.

– Наверное, вы правы, – согласился Панчулеску, – но учтите, что еще это имя ассоциировалось и с самими римлянами, которые принесли свою цивилизацию и свою культуру в наши края. – И он продолжил рассказ об обычаях и нравах Трансильвании.

Сиди Какуб наклонился к Дронго и тихим голосом сообщил:

– Брынкушу предъявили обвинение в убийстве Эужении Лунгул, и еще этому молодому человеку, который был дежурным в нашем отеле.

– Этот следователь – полный кретин, – разозлился Дронго. – Откуда вы об этом узнали?

– Утром слушал последние новости. И еще я обратил внимание, что господин Гордон все время кому-то звонит, уточняет, когда они увидятся.

– Он должен был вообще отказаться от этой поездки после убийства Эужении, – сообщил Дронго.

– Почему?

– Перед самым отъездом он сообщил мне, что получил письмо с угрозами в свой адрес из Румынии, где ему предлагали не прилетать на конференцию.

– Он сообщил об этом румынам?

– Нет. Более того, говорит, что не может вспомнить, куда положил это письмо.

– Такое письмо получил только он?

– Гордон сказал, что Уислер тоже, но тот выбросил его в мусорную корзину. У него в Вашингтоне все письма вскрывает секретарь.

– Такие письма получили только американцы?

– Нет. Я проверил. Еще профессор Вундерлих из Лейпцигского университета, который сообщил об этом румынам, и профессор Тальвар из Сорбонны, который пропал неизвестно куда.

– Его убили или похитили?

– Ничего неизвестно. Он уехал на юг и пропал где-то в горах.

– Вы считаете, что эти письма связаны с убийством госпожи Лунгул?

– Не знаю. Но Тальвара пока не нашли.

Сиди Какуб посмотрел на сидевших впереди Уислера и Гордона и спросил:

– Вы подозреваете профессора Гордона?

– Пока нет. Но он явно что-то недоговаривает.

– А мне не понравился господин Теодореску, – признался Сиди Какуб.

– Почему?

– Он вел пресс-конференцию так, словно нарочно хотел раззадорить журналистов и вызвать еще больший скандал.

– В любом случае он вне подозрений, его не было с нами в гостинице.

– Не было, – кивнул Сиди Какуб, – я узнавал, что он приехал сюда как раз ночью, когда мы были в отеле. Он регистрировался, и у него абсолютное алиби.

– Что и требовалось доказать, – пробормотал Дронго. – Значит, у нас не так много подозреваемых, если исключить нас с вами.

– Мы оба понимаем, что не могли совершить подобную глупость. Но знаем и то, что мы – самые опытные эксперты в этой группе. Не только потому, что единственные. Поэтому нам следует немного подозревать друг друга.

– Мы и так подозреваем всех, кого можно.

Остановку сделали на каком-то горном перевале в районе местечка Билбар. Сотрудники полиции заказали себе два кофе. Вышедшие из машины Татьяна и Илона брезгливо осмотрелись и вернулись в салон автомобиля. Колесников взял для них две бутылки минеральной воды. Остальные гости, выйдя из автобуса, охотно покупали сандвичи и соки.

Катиба неожиданно подошла к Дронго.

– Я слышала ваш разговор с Сиди Какубом. Не хотела к вам подходить, но решила, что будет лучше, если скажу. Прошлой ночью я видела, как он стучался в дверь госпожи Эужении.

– Когда это было? – тихо спросил Дронго.

– Примерно в час ночи или чуть позже.

– Почему вы не сказали об этом следователю?

– Я не такой опытный эксперт, как вы, господин Дронго, – нервно произнесла Катиба, – но у меня есть некоторый опыт работы в спецслужбах. Дело в том, что он не мог быть убийцей; ведь после часа ночи к ней входил господин Брынкуш, которого видел Тромбетти в половине четвертого утра. Просто я хотела вас предупредить.