Чингиз Абдуллаев - Поездка в Трансильванию

Все молчали.

– Как только закончится обыск в гостинице, мы уедем, – продолжал он, – но сначала мы должны осмотреть все комнаты и проверить ваши вещи. Надеюсь, мы ни у кого из вас не найдем оружия, из которого убили госпожу Лунгул.

– Если его нам не подбросили, то не найдете, – усмехнулся Тромбетти.

Следователь еще раз оглядел всех присутствующих. Никто не возражал и не пытался ничего добавить.

– До свидания, – кивнул Барбуцэ, выходя из комнаты. За ним поспешил инспектор Мурешану.

– Какой неприятный тип, – поморщился Уислер. – Ну наконец мы можем собирать свои вещи.

– Нам придется посидеть здесь, пока не закончится обыск в гостинице, – пояснила Лесия. – Если хотите, я скажу, чтобы нас покормили, вы ведь еще не завтракали.

– Лично у меня пропал всякий аппетит, – буркнул Уислер, – но пусть нам дадут хотя бы кофе.

– Всем кофе? – спросила Лесия.

– Мне чай, – попросил Дронго.

– Мне тоже, – сказал Сиди Какуб, – я пью зеленый.

– Хорошо. Надеюсь, что Мария, которая здесь работает, и кухарка уже пришли в гостиницу. – Лесия вышла из комнаты.

– Что вы об этом думаете? – спросил Гордон, обращаясь к Панчулеску.

– Этот следователь упрямый осел, – убежденно ответил румынский профессор, – не хочет никого слушать. Есть такие люди, которые готовы расшибиться, лишь бы не слушать советы других. Он же следователь и обязан выслушать всех, кто может помочь ему в расследовании этого загадочного убийства.

– Здесь не каждый день происходят убийства, – печально возразил Брынкуш.

– Господа, – подала голос молчавшая все время Катиба, – неужели вы не поняли, о чем именно сказал господин Дронго. – Она не смотрела в его сторону. – Он утверждает, что убийцей является кто-то из нас. Фактически он обвинил нас в этом убийстве, и вы все промолчали. Поэтому следователь принял решение снять наши отпечатки пальцев, и поэтому теперь мы все под подозрением.

– Я всего лишь сделал логические выводы из фактов, которые нам известны, – возразил Дронго, – и никого конкретно не обвинил, у меня нет для этого достаточных оснований. Но я знаю, что ночью неоднократно спускался вниз профессор Тромбетти; успел побывать внизу господин Сиди Какуб, а в комнату к погибшей несколько раз входил господин Брынкуш. Однако все эти факты не дают мне никаких оснований утверждать, что один из них является подозреваемым по делу об убийстве.

– Спасибо, – иронично бросил Тромбетти, – спасибо, что не обвиняете меня в убийстве. Но госпожа Лахбаби права. Из ваших слов выходит, что убийца не мог никуда сбежать или исчезнуть. Куда он делся в таком случае?

– Кроме нас, в гостинице был только один человек, – напомнил Панчулеску, – этот русский иностранец.

– Он румын, – возразил Брынкуш.

– Сам себя он румыном не называет и не считает. Молдаване полагают, что они – особая нация, хотя на самом деле они румыны, говорящие на румынском языке и присоединенные к Советскому Союзу в результате договора Молотова – Риббентропа.

– Учитывая, что среди вас я – единственный гражданин бывшего Советского Союза, не могу не заметить, профессор Панчулеску, что вы не совсем правы, – сказал Дронго.

– Почему не прав? Они говорят на арабском или это не румыны? – весело спросил Панчулеску. – Все это произошло в результате навязанного нам договора, а потом в результате побед Красной армии в войне против немцев.

– Поразительно, – развел руками Дронго, – как все народы Восточной Европы недовольны тираном Сталиным и итогами Второй мировой войны. Когда вы говорите о навязанных вам режимах, это тоже довольно спорный момент – ведь к концу Второй мировой войны коммунисты были главной силой, боровшейся в подполье против фашистов, и еще более главной силой во Франции и Италии, где их фактически не пускали во власть благодаря американским оккупационным силам. Но дело даже не в этом. До войны, при фашистском режиме Антонеску, по Венскому арбитражу сорокового года, когда Румынию и Венгрию пытались примирить Гитлер и его приспешники, почти вся Северная Трансильвания была отдана Венгрии. И только в результате победы Красной армии и последующего разделения Европы на Парижском конгрессе в феврале сорок седьмого года Северная Трансильвания была закреплена за Румынией. Или это неправда, профессор Панчулеску?

– Правда, – кивнул тот, – все было действительно так. Но одна несправедливость не должна прикрывать другую.

– Теперь о Бессарабии, – напомнил Дронго. – До революции она входила в состав Российской империи. А сама Румыния была образована во многом благодаря русской армии, успешно сражавшейся против турецкой империи. Еще во время Гражданской войны часть Бессарабии была захвачена румынами. Затем, во время Второй мировой войны, именно румынская армия вместе с немцами вторглась в Молдавию и Украину, захватила Одессу и южную часть Украины, двигалась к Сталинграду, где была разгромлена. Разве это тоже неправда?