Роберт Ладлэм - Круг Матарезе

Стена, окружавшая огромных размеров особняк, служила больше для эффекта, чем для защиты. Она оказалась не так уж высока, как виделось снизу. Джошуа Эпплетон I воздвиг дорогую игрушку: не то замок, не то бастион, не то поместье с роскошным видом на Бостон. Огни города мерцали в пелене тумана. Дождь прекратился, но влага капельками стояла в прохладном воздухе.

Двое мужчин, высвеченные фарами, поджидали Брэя. Один из них сделал знак остановиться. Брэй вышел из машины и был немедленно обыскан, да так тщательно, что аналогичные меры предосторожности при посещении Белого дома и других государственных учреждений не шли ни в какое сравнение. В сопровождении все той же охраны он был проведен под арку к главному входу. В огромном холле сияло множество люстр с подвесками. Многочисленные лестницы уводили в различные верхние помещения. У Брэя возникло ощущение, что он уже бывал здесь раньше, и он не мог понять, в чем тут дело. Наконец он догадался: особняк был настолько роскошен, что дух захватывало. Немудрено, что Николас Гвидероне выкупил это имение. Архитектура и интерьер напоминали Брэю другой разрушенный дом, который он видел в окрестностях Порто-Веккьо. Он вспомнил также рассказ старухи о былом величии виллы Матарезе.

- Пожалуйста, сюда, - указал охранник, распахивая перед ним дверь. - У вас есть три минуты для разговора с гостями.

Антония рванулась через всю комнату, протягивая к нему руки, и упала в его объятья.

- Мой дорогой! Наконец-то ты пришел за нами!

- Т-с-с, - мягко остановил он ее. - У нас почти нет времени. Немного погодя мы уйдем отсюда и будем свободны. - Он задержал ее в объятьях и почувствовал, что шалеет от счастья.

- Он хочет поговорить с тобой, - прошептала она. - И немедленно.

- Что? - Скофилд повернул голову и посмотрел туда, куда был направлен взгляд Тони. В кресле сидел Талейников. Лицо его было серым, половина щеки и ухо практически снесены. Сквозь бинты на плече и шее сочилась кровь. Он сидел не шевелясь. Брэй взял Антонию за руку и приблизился к русскому. Тот медленно умирал.

- Мы выберемся отсюда, - произнес Скофилд. - Мы доставим тебя в госпиталь, и все будет хорошо! Русский медленно покачал головой.

- Он не может говорить, милый. - Она коснулась рукой правой щеки Василия. - У него больше нет голоса.

- Боже мой. Что они сделали?.. Ничего, через сорок пять минут мы уедем отсюда.

И вновь Талейников покачал головой. Он явно пытался что-то сказать ему.

- Когда его вели сюда вниз, с ним случился припадок. Они тащили его по лестнице, как тушу, а ведь он погибал от боли.

- Они тащили его?

Русский кивнул и с невероятным трудом запустил руку себе под рубашку. Неожиданно он медленно вытащил пистолет и протянул его Брэю.

- Он чувствует себя прекрасно, - прошептал Брэй, улыбнувшись, и опустился на колени, чтобы взять оружие. Затем приподнялся и придвинулся к самому уху Василия. - Ты не можешь доверять этим коммунистическим ублюдкам! Все подготовлено очень тщательно. У нас люди вокруг дома, и кроме того я обеспечил взрывные устройства для поддержки. У меня доказательства их вины. На эти доказательства они и готовы совершить обмен.

Ветеран КГБ еще раз покачал головой. Затем вдруг глаза его расширились, он жестом приказал Скофилду наблюдать за его губами.

- Пожар... Всегда... Пожар.

Брэй перевел на английский то, что прочел по артикуляции русского.

- Ты имеешь в виду огонь? Пожар?

Талейников кивнул, затем попытался воспроизвести другие слова, но кроме какого-то шипения, ничего не выходило. Губы его складывались в: "Зажигание... пожар".

- Ты не понял, - сказал Брэй. - Мы прикрыты. Талейников словно рассердился. Он с трудом поднял руку к губам, приказав слушать его. Жестом показал, словно держит сигарету.

- Сигарету? - спросил Скофилд.

Он кивнул. Брэй вынул из кармана пачку вместе со спичками. Талейников отмахнулся от сигарет и взял только спички.

Дверь открылась, и охранник сообщил:

- Мистер Гвидероне ожидает вас. Эти будут ждать здесь, пока вы закончите разговор.

- Хорошо бы так и было! - Скофилд поднялся на ноги, пряча пистолет под плащ. Он взял Антонию за руку и пошел с ней к двери. - Я скоро вернусь. И никто не сможет нас остановить.

Николас Гвидероне сидел за столом в библиотеке. Он был большеголовый, абсолютно седой, с бледным лицом в старческих веснушках и морщинах. Но глаза сияли, темные и влажные. В нем было что-то от гнома, и на ум невольно приходило прозвище "пастушок".

- Не пересмотрите ли свой график, а может и свои планы, мистер Скофилд? - поинтересовался он высоким, дребезжащим голосом. Было такое впечатление, что он говорит не дыша. Слушать его было тяжко еще и потому, что он не смотрел на собеседника, а сидел уткнувшись в бумаги. - Сорок минут - это ничтожно мало, а мне надо сказать вам очень много.