Роберт Ладлэм: Мозаика Парсифаля

Все станет историей. Прошлое кончилось на забытом Богом пляже Монтебелло на побережье Коста-Брава.

Время приглушает боль лучше любого наркотика. По прошествии времени боль или проходит совсем, или к ней привыкают. Хейвелок прекрасно понимал это. В настоящий момент к нему относилось и то и другое. Боль еще не исчезла, но заметно притупилась; болезненные воспоминания на время уходили и возвращались, лишь когда память бередила еще не затянувшиеся раны. Странствия содействовали исцелению, правда, он уже давно не встречался с трудностями, которые приходится преодолевать обычному туристу.

— Как вы могли заметить, сэр, здесь напечатано: «Мероприятие может быть заменено без предварительного уведомления».

— Где?

— Вот здесь внизу.

— Слишком мелкий шрифт, я не могу разобрать.

— Зато я могу.

— Вы это просто вызубрили.

— Нет, знаю по опыту...

А длиннейшие очереди на паспортный контроль. Ожидание таможенного досмотра. Первое было невыносимо, второе нестерпимо. Эти мужчины и женщины из прошлого боролись со скукой, шлепая никому не нужной печатью или набрасываясь на багаж беззащитного путешественника.

Вне всякого сомнения, он был безнадежно испорчен как турист. В его прошлой жизни встречались свои сложности, свои опасности, но они не имели ничего общего с проблемами, которые на каждом углу подстерегают обычного путешественника. Правда, с другой стороны, в той, прошлой жизни, откуда бы он ни уезжал и куда бы ни прибывал, он оставался в передвижной тюрьме. Не в буквальном смысле этого слова, конечно. Надо было проводить встречи, вступать в контакты с агентами, платить информаторам. Зачастую это приходилось делать ночью, в таких местах, где нельзя было различить лиц ни его, ни их. Теперь все стало совсем не так. Уже без малого восемь недель он передвигается средь бела дня, вот как сейчас, когда он шествовал по направлению к офису «Америкэн экспресс» в Амстердаме. Интересно, ждет ли его там телеграмма? Если ждет, то это означает начало. Начало чего-то нового, вполне определенного.

Служба. Работа. Забавно, как иногда в результате самых обычных действий возникают неожиданные повороты в судьбе. Прошло три месяца с той ночи на Коста-Брава и два месяца плюс пять дней с момента формального ухода с государственной службы. Он вернулся в Вашингтон из клиники в Вирджинии, где целых три недели специалисты выкачивали из него необходимые сведения. Напрасно старались. Он сам сказал бы им все. Сказал, что ему все безразлично. Что прошлое ушло в историю... Неизвестно только, поверили бы они? Ровно в четыре пополудни он вышел из дверей государственного департамента свободным, но по-прежнему безработным гражданином, без пенсии и с такими мизерными доходами, что их и назвать нельзя было этим словом. И тотчас же до него дошло, что ему предстоит искать себе работу. Причем такую, которая дала бы возможность пролить свет для других на те уроки, которые он извлек из своей, прошлой жизни. Но это позже. А сейчас он будет вести себя так, как ведут себя нормально функционирующие человеческие особи.

Он станет путешествовать и вновь посетит те места, где, по существу, так и не был... при свете дня. Он станет читать, перечитывать... и не шифровальные блокноты, оперативные донесения или досье, а те книги, которые не удалось прочитать после окончания университета.

Если он действительно намерен, кого-то в чем-то просвещать, ему самому заново придется выучить то, что он уже успел прочно забыть.

Но сейчас в четыре пополудни у него на уме была одна мысль — где бы вкусно поужинать. После двенадцатидневной обработки разнообразными химикалиями и пребывания на весьма скудной диете он всем существом жаждал чего-нибудь по-настоящему вкусного. Он уже был готов вернуться в гостиницу, чтобы принять душ и переодеться, как рядом остановилось такси, вынырнувшее из-за угла с Си-стрит. Сквозь затемненные окна машины нельзя было рассмотреть пассажиров, и он решил, что такси остановилось по его сигналу. Но только Майкл потянулся к ручке, как дверца распахнулась и на тротуар выскочил пассажир с «дипломатом» в руках. Явно опаздывая на деловую встречу, он растерянно хлопал по карманам пиджака в поисках бумажника. В первое мгновение ни Хейвелок, ни пассажир не узнали друг друга; первый был поглощен мечтами о ресторане, а второй хотел побыстрее рассчитаться с водителем.

— Хейвелок? — неожиданно произнес пассажир, поправляя на носу очки. — Неужели ты, Майкл?