Роберт Ладлэм - Уик-энд Остермана

— Отвечайте!

— Но, видит Бог, я ничего не знал! Ничего... Пока я жив, я никогда не забуду того, что произошло в эту среду... Думаю, что вы меня понимаете. Мысль об этой станции вдруг пришла мне в голову и... Клянусь вам, я ни о чем не знал!

— Выходит, это простое совпадение, да? — Послушайте, но ведь если бы это было не так, я сказал бы вам сразу! Я не стал бы терзать своих близких. Поймите!

Маколифф продолжал смотреть на него с недоверием. Таннер бросился в наступление.

— Как это случилось? Что они говорят? Где они теперь?

— Их отвезли в больницу в Ридж-парк. Они пробудут там по крайней мере до завтрашнего утра.

— Но вы, должно быть, говорили с ними?

Маколифф рассказал, что, по словам Тримейна, они отъехали от дома Таннеров не более чем на полмили, когда увидели впереди красные огоньки задних фар стоявшего на обочине автомобиля, а рядом с ним человека, который сигналил им, прося остановиться. Это был хорошо одетый мужчина респектабельного вида. Он оказался не местным. Сказал, что приезжал навестить друзей и возвращается домой в Вестчестер, но по дороге у него забарахлил мотор. Тримейн предложил отвезти его назад, в дом его друзей. Мужчина согласился.

Это было последнее, что запомнили Тримейн и обе женщины. Кардоун все это время спал, поэтому не помнил ничего.

В машине Тримейна полиция обнаружила пустой баллончик из-под аэрозоля без всяких надписей. Его отдали на экспертизу, но Маколифф и без этого был уверен, что в баллончике находился эфир.

— Должно быть, это как-то связано с тем, что произошло в среду, — проговорил Таннер.

— Да, такой вывод напрашивается сам собой. Впрочем, любой, кто знаком с этой частью леса, знает, что район вокруг старой станции практически безлюден. Это, разумеется, стало известно и тем, кто прочел в газетах об инциденте с вашей семьей.

— Да, вероятно... Их тоже ограбили?

— Деньги, бумажники и драгоценности на месте. Тримейн сказал, что у него пропали какие-то бумаги. Он был очень взволнован.

— Бумаги? — Таннер вспомнил, как адвокат возвращался за пиджаком и говорил, что там у него важные документы, которые могут ему понадобиться. — Он не сказал, какие это были бумаги?

— Нет. Он находился в состоянии близком к истерике. Из его слов трудно было что-то понять. Он лишь все время твердил: «Цюрих, Цюрих».

Джон затаил дыхание и, как его когда-то учили, до боли напряг мышцы живота, чтобы не выдать волнения. Это вполне в духе Тримейна — приехать, заранее выписав номера банковских счетов в Цюрихе, чтобы в случае опасности иметь их под рукой и без промедления воспользоваться ими. Маколифф все-таки заметил реакцию Таннера.

— Название этого города вам о чем-нибудь говорит? — быстро спросил он.

— Нет, а почему вы спрашиваете?

— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

— Да, и поэтому я позволю себе ответить подобным образом еще раз: это что, официальный допрос?

— Именно.

— Тогда скажу. Нет. Это название мне ни о чем не говорит. Я представления не имею, почему он его повторяет. Хотя тут нет ничего удивительного: фирма, в которой он служит, международная.

Маколифф разозлился и даже не пытался скрыть этого.

— Я пока еще не понял, что тут у вас происходит, но запомните следующее: я — опытный полицейский и бывал в таких переделках, которые многим и не снились. Я поклялся честью, что в городе будет порядок. И я сдержу свое слово.

Таннер почувствовал, что происходящее начинает его утомлять.

— Я нисколько в этом не сомневаюсь, капитан, — устало произнес он. — Я уверен, что вы всегда держите свое слово... — Он повернулся и вошел в дом.

Теперь удивляться пришлось Маколиффу. Подозреваемый преспокойно удаляется, а шеф полиции Сэддл-Вэлли ничего не может поделать.

Стоя в дверях парадного, Таннер проводил взглядом машину Маколиффа. Небо чуть посветлело, но солнца по-прежнему не было видно. Кое-где плыли низкие облака. Возможно, будет дождь, но позже — не сейчас. Впрочем, это не важно. Теперь ему все равно. Все кончилось. Для него, Таннера, все уже кончилось. Он разрывает контракт. Договор между Джоном Таннером и Лоренсом Фоссетом аннулируется.

Гарантии Фоссета оказались липой. Агентура «Омеги» не ограничивается Тримейнами, Кардоунами и Остерманами. В ее состав входит кто-то еще.

Таннер мог играть отведенную ему роль, когда действующими лицами спектакля были люди, которых он знал. Но все оказалось иначе. Появился некто, который может запросто остановить машину на городской улице в ранний час и отравить пассажиров. Притом, что особенно странно, жертвами стали вроде бы сообщники неизвестного. Такой поворот событий Таннера не устраивал.