Борис Акунин - Шпионский роман

Только чего про нее было думать? Начнется – будем воевать. Когда человек на свете один, воевать легко.

Он повернулся на правый бок, сложил ладони под щекой (какое это было наслаждение после четырех недель сна врастяжку!) и уснул.

И привиделся лейтенанту Дорину сон. Будто трясет его кто-то за плечо, он просыпается и видит над собой железного Наркома. Вид у великого человека грозный и даже божественный: лицо искажено яростью, глаза мечут молнии, а редкие волосы на темени окружены ослепительным нимбом.

– Где он?! – закричал громовержец. – Где Октябрьский? Дома нет, на даче нет, нигде нет! Отвечай!

Схватил спящего Егора за шиворот, затряс. От тряски Дорин заморгал и увидел, что никакой это не сон. Над диваном склонился сам Нарком, лицо у него неестественно белое, а волосы подсвечены ярким солнцем – за окнами кабинета вовсю сияло утро.

Лейтенант вскочил, как ошпаренный, пытаясь заправить в галифе выбившуюся рубашку.

– Лей… До… – залепетал он, помня о том, что прежде всего нужно представиться. – Дежу…

– Плевать мне, кто ты! – застонал Нарком, и столько в этом звуке было страдания, что Егор испугался еще больше, чем в первый миг. – Октябрьский где?

У Дорина наконец-то включилась голова: Сам прочитал записку, прослушал магнитную запись, теперь хочет срочно видеть шефа.

Стоп. Ну, узнал Нарком, какого именно числа нападут немцы. Ну, не терпится ему узнать у шефа подробности. А чего так кричать-то? Зачем за ворот трясти?

И совершил лейтенант страшное должностное преступление – соврал Зампреду Совнаркома, генеральному комиссару госбезопасности:

– Не знаю. Товарищ старший майор собирался к вам, как только вы вернетесь из поездки. Наверно, скоро появится.

А сам покосился на стенные часы. Двенадцатый час. Ничего себе поспал. С Октябрьским-то понятно – ждет звонка от Егора, радуется жизни, пока есть такая возможность.

Позвонить ему, конечно, надо. Но сначала неплохо бы выяснить, из-за чего разъярился Нарком.

Что с меня, мелкой, сошки, взять, подумал Дорин и, вытянувшись в струнку, отрапортовал:

– Я – лейтенант Дорин, сотрудник спецгруппы «Затея». Вчера весь день состоял при товарище Октябрьском, участвовал в операции по задержанию агента Вассера и в допросе. Готов отвечать на любые вопросы, пока не нашелся товарищ старший майор.

Нарком нацепил нанос свалившееся пенсне, прищурился. Глаза у него были большие, красивого темно-карего оттенка.

– Дурак ты, лейтенант Дорин, – уже не гневно, а печально сказал генеральный комиссар. – Начальник твой сам по себе не найдется. Его искать нужно.

– Виноват, не понял! – еще громче рявкнул Егор. Дурак так дурак – спросу меньше. Да и потом, он в самом деле не понял. Как это «не найдется»?

– Сбежал Октябрьский. Сделал свое черное дело и сбежал, – тихо-тихо проговорил Нарком. Подбородок у него дернулся книзу, будто вдруг налился неимоверной тяжестью – потянул за собой всю голову, и она опустилась на грудь. – Погубил, вражина.

– Как сбежал? Зачем? – растерялся Дорин. – Вы ошибаетесь! Он не враг!

Нарком пытливо смотрел исподлобья. Лицо у него было хоть и свежевыбритое, но очень усталое. Еще бы! За сутки побывал в четырех округах. И надо думать, не чаи там распивал.

– Сядь, лейтенант. – Нарком положил Егору руку на плечо, надавил. – Парень ты смелый, способный, знаю. И честный, а это самое главное. Только настоящим чекистом еще не стал. У настоящего чекиста на врага должно быть чутье, как у волка. Э, да что я тебя, мальчишку, попрекаю… Сам-то тоже хорош, генеральный комиссар.

Он безнадежно махнул рукой. Сел на диван, Егора усадил рядом.

– Октябрьский в записке сообщает, что тебя четыре недели в подвале скованным держали. А ты сумел вырваться и выполнить свой долг. Это ты, конечно, молодец…

Вот что шеф вчера приписал-то, сообразил Егор. И мне показывать не стал. Хотел, чтоб меня сам Нарком наградил. Только непохоже, чтобы дело шло к наградам.

– Тебя-то я ни в чем не виню. Выложился на всю катушку. Беда только, что работал ты на врага, вот какая штука…

– Почему?! Да, я передавал и получал радиограммы, но Вассера мы все-таки взяли! И он дал показания!

Дорин хотел вскочить, но Сам удержал, не позволил.

– Я не про радиограммы говорю… Эх, не имею я права тебе всё объяснять. Это государственная тайна, наивысшая категория секретности… Но человек ты надежный, верить тебе можно… – Нарком махнул рукой. – Ладно, слушай, и сразу вычеркни из памяти. Понял?