Иоганнес Зиммель: Ушли клоуны, пришли слезы…

— Почему?

— Но ведь они же требовали, дорогая! Если бы я заупрямился, они убили бы тебя или Елю.

— О да, понимаю. И по этой причине ни Сондерсен, ни его люди не вмешивались. Сейчас я все вспомнила. А дальше? Дальше что?

— Алвин Вестен с Эли Капланом нашли в последний момент выход.

— Выход?

— Да, выход из ситуации, когда лишь одна из сверхдержав завладевает вирусом и вакциной.

— Продолжай, не тяни!

— Этому типу, который звонил тебе, было известно, что мы храним в банковском сейфе копии наших материалов. Ну, на случай пожара в институте, например. Понимаешь?

— Да, да, не повторяйся!

— Он потребовал обе копии. Тогда весь материал оказался бы у него одного.

— Да, еще бы! Но почему «оказался бы»?

— Помнишь, Том до последнего своего часа работал в инфекционном отделении. Для чего ему, естественно, потребовался компьютер-терминал, чтобы иметь возможность получать любые данные с главного компьютера.

— Да, да! Дальше.

— И тут Вестену и Каплану почти одновременно пришла в голову мысль, что из комнаты Тома, в которой поселилась Петра, никто компьютер не уносил.

— Фантастика.

— Вот именно фантастика! Ты уже понимаешь, к чему я клоню? Эли знал код. Он засел в кабинете Петры за компьютер и сделал еще одну копию с платы главного компьютера. На сей раз он перевел ее на дискеты.

— О Ян, Ян…

— Время подстегивало Эли. Он не знал, как долго главный компьютер будет в его распоряжении. Сначала он сделал копию всех данных по вирусу — ведь это самое главное! А потом уже по вакцине Така. Он справился с этим прежде, чем появился Ханс Хегер! Ему удалось, дорогая, удалось!

— После чего…

— После чего Вестен позвонил советскому послу в Бонне и сказал, что американцы завладели материалом, но Каплану, дескать, удалось сделать третью копию. И эти дискеты, объяснил Вестен, они готовы передать Советам. Ну и вот — русские связались с американцами и дали им понять, что им тоже известно о вирусе и вакцине все до последней детали.

— Теперь подожди, — сказала Норма. — Подожди, ладно? Это Алвину и Каплану пришло в голову передать все обеим сторонам?

— Да, дорогая, да. Алвину и Каплану. Мы уже не верили, что выход найдется. А видишь, они его нашли!

— Выходит, теперь отличное оружие для Soft War есть и у американцев, и у русских.

— Да, — кивнул Барски. — Тем самым оружие притупилось, сделалось негодным. У обеих сверхдержав есть вирус, но есть и вакцина. Они могут, конечно, попытаться применить вирус. Но никто из них на это не решится. Никто из них не нанесет удар первым. Тем и другим потребуется огромное количество вакцины. И сильно опередить друг друга они не в состоянии. Одним словом: в обеих странах вакцинация пройдет почти одновременно. И вирус потеряет всю свою ударную силу. Когда я сказал, что оружие притупилось, я говорил как раз об этом обстоятельстве.

Норма снова откинулась на спинку заднего сиденья.

— У обеих сторон есть и то, и другое. И следовательно, ничего ни у кого нет. Разве не великолепная мысль осенила Вестена и Каплана? Не спасительная идея? Разве они оба не молодцы? Ну скажи же!

— Великолепная! Замечательная, спасительная мысль! Они не просто молодцы, они гении.

Теплый встречный ветер напевал свою ласковую песню. Норма прижалась щекой к плечу Барски и попросила:

— Давай поедем домой, Ян! Давай поедем домой!

— А куда же еще?

— Нет, — шепнула Норма ему на ухо. — Ко мне. Ко мне домой. Знаешь, как я об этом мечтаю…

Вместе с ним она вошла в квартиру на последнем этаже дома на Паркштрассе.

Моя квартира, думала она, проходя вперед. Она для меня все равно что для зверя его нора, в которую он может вернуться уставший, или весь в ранах, или голодный, или подыхающий. Или довольный и веселый, потому что удачно поохотился, или хорошо плыл, или победил всех в беге взапуски. Это моя родина. И другой у меня нет. Они отняли ее у меня. Но я вернула ее себе. Теперь я больше не одна. Больше не одна…

Норма переходила из одной комнаты в другую, Барски — за ней.

Вот два безногих солдата Цилле, «Влюбленные под лилиями», «Влюбленные над Парижем» и «Евреи в зеленом» Шагала, «Посрамление Минотавра» Дюрренматта. А вот «Смерть» Хорста Янсена, взрезающая брюхо себе самой, и маленький барабанщик, работа Крюгера-лошадника. Не оригиналы, конечно, копии — но первоклассные.

А вот стрельчатые окна, выходящие на балкон. Норма широко распахнула их, они с Барски вышли на воздух, и безмолвно уставились на мерцающие огоньки плывших по Эльбе судов.