Поль Кенни - Засада в сумерках

Он вызвал двух конвоиров, ждавших за дверью, и сказал им:

— Бросьте его в камеру и всыпьте ему двадцать ударов! Десять минут спустя снова избитый Коплан был брошен на пол.

Ночь не уменьшила его страданий. В жару, с содранной на спине кожей, он не мог сдерживать стоны, вырывавшиеся у него при малейшем движении.

На следующий день его пришел осмотреть чернокожий врач и перевязал раны. Около полудня ему принесли миску с едой, и это было все.

В три последующие дня он оставался в строгом одиночестве. Ему не давали табака, не разрешали ни прогулок, ни даже бриться.

Коплан почти радовался этому заточению; пока он не видел вспыльчивого инспектора, ему не грозили новые пытки. На четвертый день резкий щелчок замка заставил его вздрогнуть. Предвидя новые мучения, он тревожно уставился на дверь.

Но в камеру вошел очень элегантный негр в очках, одетый по-европейски и державший под мышкой портфель. Надзиратель закрыл за ним дверь.

Посетитель представился по-английски:

— Омар Табук из хартумской коллегии адвокатов. Я думаю, мистер Коплан, что вам понадобится юридическая помощь.

Тот скептически и тоскливо посмотрел на него.

— Сомневаюсь, что вы сможете мне помочь, — заявил Коплан усталым голосом. — Я не просил адвоката.

— Но он вам необходим, — уверил негр, кладя портфель на стол. — Защищать можно самые безнадежные дела.

Он вынул из кармана портсигар, открыл его и протянул Коплану. Тот разом взял шесть сигарет, спросив:

— Вы позволите? Сейчас это мне нужнее всего.

Лицо суданского адвоката на мгновение выразило детское удивление.

— Э... Да... Конечно, — с опозданием пробормотал он. — Я полагаю, что... э... ваше пребывание здесь не очень приятно.

Коплан прикурил от его зажигалки, сделал несколько затяжек, потом сел на нары и признал:

— Действительно, развлечениями меня не балуют. Вы очень хотите взять на себя мою защиту, мэтр Табук?

Негр приблизился к нему и сказал, нахмурив брови:

— Да, я очень хочу этого. Что бы вы мне дали, если бы была признана ваша невиновность и вас бы освободили?

Коплан посмотрел на него с немного насмешливым видом.

— Я не люблю сказки, — сказал он с болезненной гримасой, вызванной тем, что он прислонился к стене. — Вы адвокат или колдун?

Омар Табук не обиделся:

— Ответьте на мой вопрос. Готовы ли вы заключить сделку при условии вашего освобождения?

Коплан пожал плечами.

— От такого заманчивого предложения я откажусь, только если вы запросите слишком большую цену, — ответил он с оттенком недовольства.

Адвокат сел рядом с ним и заговорил убедительным тоном:

— Вообразите, что экспертиза установит, что образец героина, найденный у вас, всего лишь безобидная смесь кодеина, порошка из горького миндаля и сульфированного эфира. Вообразите, что я перешлю Мелловану чек на двести фунтов. Вы ни в чем не признались, против вас не существует никакого официально подписанного заявления. Обвинение рушится, как карточный домик.

— Чудесно, — согласился Коплан. — А что взамен? Его первоначальная недоверчивость постепенно таяла. В душе загорелся огонек надежды. Адвокат заметил изменение в его поведении и приободрился.

— Вы просто поставите свои знания и умение на службу... хм... одной группировке... финансовой группе. Заметьте, что это положение будет вам предложено в награду за ваше мужественное молчание. Абдул Джабар умеет быть благодарным.

Коплан задумчиво сделал несколько затяжек, глядя в пустоту. Он что-то не помнил, чтобы говорил Абдул Джабару о своих знаниях и умениях.

— Давайте говорить откровенно, — сказал он вдруг. — Если я соглашусь работать на приславшего вас, он вытащит меня из этой дыры. В противном случае меня будут бить как собаку, до тех пор, пока я не признаюсь в чем угодно?

— Инспектор Коссаба честолюбив, он хочет продвинуться по службе. Это вполне нормальное желание, — заметил Табук, разводя руками и с двусмысленной улыбкой на губах.

Сердце Коплана подскочило. На секунду он забыл про свою боль.

— Вы рискуете провести в тюрьме много лет, — продолжал суданский адвокат. — Если вы согласитесь, вас ждет интересная жизнь. Как вы можете колебаться?

— Я не колеблюсь, — ответил Коплан, — я размышляю. Мне бы хотелось знать, на что я соглашаюсь. Какая роль мне отводится?

Понимая, что почти выиграл партию, Табук встал и поправил очки на плоском носу.

— Только европейцы могут справляться с некоторыми деликатными делами, — объяснил он, подняв указательный палец. — Сегодня некоторым слаборазвитым странам отчаянно не хватает технических специалистов. Помощь белых, не работающих на колонизаторские страны, может быть полезной. Вы видите, что такой человек, как вы, может быть ценным сотрудником. О подробностях я с вами пока говорить не буду: задачи, которые вам придется выполнять, будут разнообразными и зависеть от обстоятельств. Но могу гарантировать, что вам будут хорошо платить. По-королевски. Ведь лучший способ приобрести верность работника — это поделиться с ним прибылью, верно? Коплан проворчал: