Поль Кенни - Засада в сумерках

— Скажите им, что в «Тамерлане» дело закончено, хотя в зале наверняка нужно взять несколько типов. А мы поедем в аэропорт.

Клодин, которая была ни жива ни мертва, высадили на углу эр Рашид-стрит.

— Эта куколка наша? — спросил Фабиани, сворачивая на шоссе, идущее из Басры.

— Да, француженка, но не из «конторы», — ответил Франсис. — Может быть, Старик и возьмет ее к нам, я не знаю. Но она мне очень помогла.

Поглощенный дорогой Фабиани больше не задавал вопросов. Он догадывался, что коллега занят своими мыслями и момент для расспросов неподходящий.

У аэровокзала Коплан спрыгнул на землю прежде, чем машина окончательно остановилась.

— До скорого? — бросил он Фабиани. — И спасибо за прогулку.

Он вошел в здание аэровокзала, прошел на летное поле и через пять минут сел в вертолет, где его ждали трое англичан и связанный пилот.

Машина сразу же взлетела и взяла курс на юг.

Через час после ее взлета два иракских тяжелых транспортных самолета выехали на взлетную полосу и поднялись в воздух с интервалом в пять минут.

Расстояние между Багдадом и Рукахаимией равно четыремстам пятидесяти километрам. Около половины двенадцатого вертолет уже летел над территорией Тавала.

Во время полета арабскому летчику объяснили, что он должен делать после приземления; его роль была несложной. Просто он должен был вести себя так, как будто действительно привез участников нападения на насосную станцию К-3. В случае добросовестного исполнения ему обещали сохранить жизнь и дать крупную сумму денег, а при первом же подозрительном движении — пристрелить.

Приближаясь к поселку, вертолет снизился. Луны не было, но света звезд оказалось достаточно, чтобы открыть пассажирам феерическую панораму.

Напротив маленькой группы почти квадратных домиков возвышался дворец из «Тысячи и одной ночи», освещенный гирляндами электрических лампочек. Два купола и четыре изящные башенки с острыми верхушками придавали ему поэтический и таинственный, почти нереальный вид. Внезапно выросший посреди тысячи квадратных километров пустыни дворец казался вознесшимся по мановению волшебной палочки.

Онемев от восхищения, четверо секретных агентов любовались этим великолепным зданием, воплощавшим грезы их детства.

Английский пилот медленно сделал круг над дворцом, пролетел возле белых башен и поискал на огромном дворе между толстыми стенами свободное место, чтобы посадить машину.

На этом дворе лежали верблюды, стояли палатки и бегали люди.

Вертолет осторожно сел. Его лопасти рассекали воздух с тихим шорохом.

Освобожденный от веревок араб, находившийся на прицеле у Коплана и двух англичан, выглядел жалким.

Когда урчание мотора прекратилось, пассажиры услышали радостные, возбужденные голоса бедуинов, собравшихся вокруг вертолета. Ударом колена Коплан дал пленному понять, что настало время играть роль.

Тот постарался изобразить улыбку. Он открыл дверцу и, обращаясь к своим единоверцам, хрипло произнес две фразы, еще более усилившие энтузиазм.

Один за другим пассажиры вертолета, за исключением британского агента, умевшего управлять машиной, спрыгнули на землю.

По толпе прошло движение, и она раздвинулась, пропуская эмира, которого окружала его личная стража, вооруженная ятаганами.

Эмир Хассани был весь в белом, на голове красовался плоский тюрбан, продленный куском ткани, падавшим на плечи. У него было хищное лицо со слегка расплывшимися чертами, выдававшими воина и любителя наслаждений, властного и безжалостного государя.

Сунув руки в широкие рукава, он остановился в трех метрах от прибывших. Его стража — парни высокого роста с непроницаемыми физиономиями — встала вокруг него, как колоннада.

Пилот-араб упал на землю перед эмиром, ткнулся лбом в пыль, потом, приподнявшись, произнес несколько слов.

Стоявшие за ним Коплан и двое агентов ИС молниеносно выхватили свои пистолеты. Три пули были выпущены одновременно и поразили в сердце троих стражников эмира. Второй залп ликвидировал трех других великанов.

Толпа завопила и в беспорядке отхлынула, в то время как Хассани, стоявший один среди шести трупов, напрягся, как хищник, и сунул руку за широкий шелковый пояс.

Из кабины вертолета ударила автоматная очередь по первым рядам зрителей, и многие упали на землю.

Воспользовавшись растерянностью эмира, чьи глаза обратились к заговорившему автомату, Коплан бросился на него и сжал ему руку железной хваткой. Атака была внезапной, принца пустыни кто-то с жестокой силой прижал к земле, а его кинжал, описав изящную дугу, упал на камни с металлическим звоном.