Поль Кенни: Тройное убийство в Лурде

— Ладно, — согласился он, покоряясь судьбе. — Никаких других способов, видимо, нет.

Он немного подумал, потом сказал:

— Может быть, только зайти во все гостиницы и спросить ночных портье, не возвращался ли кто из их клиентов после часу ночи.

— Неглупо, — сказал Шапюи, вставая. — Если бы вы могли этим заняться, то облегчили бы нам задачу.

— Но у меня не хватает людей! — воскликнул комиссар.

— Попросите подкрепление, — бросил инспектор. — Теперь, когда Лурд превращается в Чикаго, вы становитесь звездой и вам ни в чем не откажут.

— И вы считаете, что это смешно! — буркнул Котре. — Но я рад, что это все-таки наша работа. Хватит вам бездельничать и прогуливаться с карманами, полными «кольтов», напевая песенки! В ближайшие дни вам будет чем заняться…

Байон и Шапюи, посмеиваясь, вышли на улицу. Для них это дело было очень интересным.

С тех пор как они работали в Лурде, они жутко скучали. Все местные жители имели похоронный вид, а последнее бистро закрывалось в одиннадцать вечера.

Их работа ограничивалась арестами клептоманов, зачарованных витринами с фальшивой бижутерией. Самым значительным событием в их работе было взятие с поличным в общественном туалете виновного в покушении на оскорбление нравственности.

— Ты опять довел его до белого каления, — сказал Байон, намекая на Котре. — Ему пришлось вцепиться в стол, чтобы не взорваться.

Шапюи подавил улыбку.

— Он заводится от каждого слова, это сильнее его. Но, в общем-то, я его понимаю. Тройное убийство в Лурде — представляешь, сколько шуму это наделает!

Они вышли на набережную Пейрамаль, сплошь застроенную гостиницами. В этот час прохожие были редки: оживление начиналось часам к четырем.

— С чего начнем? — спросил Байон.

— Пойдем к сыну Малара, он живет ближе всех.

Вечером, уставшие от бесконечной ходьбы, с горлом, пересохшим от допросов десятка лиц, принадлежащих к семьям трех жертв, оба полицейских наконец вернулись в комиссариат. Их блокноты распухли от заметок, но важных сведений они не собрали.

Котре ждал их, дрожа от нетерпения; он надеялся получить от них несколько деталей, которые мог бы бросить как кость парижским журналистам.

— Ну что? — спросил комиссар инспекторов, не дав им сесть.

— Негусто… — признался Шапюи, опускаясь на колченогий стул. — Мы не можем вам ничего сказать, пока не приведем в порядок весь хлам. А у вас что?

Огонек любопытства, сверкавший в глазах Котре, погас. От разочарования у него опустились уголки губ.

— Большинство гостиниц закрывается в полночь… Дежурного уже нет, и люди заходят сами. Только там, где двери запирают на ключ, открывают специальные дежурные. В том, что касается заявлений соседей, рапорты в трех папках: Малар, Тревело, Гурен.

Он подтолкнул папки к Шапюи. Тот рассеянно взял их, потом отложил.

— Я думаю, нам надо съесть по бутерброду, прежде чем браться за эту работу. Допросы меня прямо выматывают.

— Тогда бегите на ту сторону, пока не закрылась лавочка, а то останетесь голодными.

Байон, всегда выглядевший апатичным, вскочил на ноги с неожиданной быстротой.

— Я схожу, — сказал он. — С ветчиной или колбасой?

— И с тем, и с другим, — ответил Шапюи.

— На троих! — добавил комиссар.

Байон умчался как стрела, и Шапюи сделал из этого вывод, что он сильно проголодался.

— Как вы думаете, — спросил Котре неуверенно, — возможны новые убийства в эту ночь?

Инспектор выпрямился, чтобы посмотреть в лицо собеседнику.

— Нет, — ответил он после короткой паузы. — А вы этого боитесь?

Комиссар почесал затылок.

— Хм… И да и нет. Если бы знать причину убийств прошлой ночи, в каком-то смысле нам было бы спокойнее.

Шапюи кивнул в знак согласия.

— Да, естественно. Но я думаю, имей мы дело с маньяком, одержимым жаждой убийства и дожидающимся ночи, чтобы выбрать свои жертвы наугад, ситуация была бы совсем другой. В нашем случае дела обстоят не так. Во-первых…

Его прервало возвращение Байона, с трудом удерживающего шесть бутербродов, завернутых в слишком маленькие бумажки. Закрывая дверь, он уронил один из них.

— Съешь его сам, — заявил Шапюи, прежде чем продолжить свое объяснение.

Он откусил от бутерброда и заговорил вновь:

— Во-первых, действовало как минимум двое убийц. Если сравнить время, станет ясно, что один и тот же человек не мог убить Малара и Гурена; хотя способ убийства тот же, а использованное оружие принадлежит к одному типу, невозможно, чтобы обоих убил один преступник. Это первый пункт. Затем: если трех человек убили в одну ночь по непонятной для нас причине, это говорит об… как бы это сказать… определенной… срочности. Понимаете, что я хочу сказать?