Павел Горбунов - Президенты без государств

— А вот вам еще подкрепление, — сказал Лайс, когда в дверях виллы показался высокий парень в немецкой форме с автоматом за плечами. Он быстро спустился по ступенькам.

— Артур, — протягивая руку Орозову, сказал парень. — Помните меня?

— Как же, помню. Вы тот водитель, который управлял машиной в Берлине, когда везли двух пленных офицеров. На этот раз операция будет не менее опасной. Если не возражаете, пройдемте к озеру, обсудим план действий.

Выехали в назначенное время. Двигались медленно в потоке машин, военной техники. У развилки дорог увидели щит с изображением кабана, Орозов предупредил:

— Бери влево. Тут дачные места, дорога свободнее.

Через несколько минут они оказались у виллы генерала.

Машина круто свернула с дороги, заехала в кусты и остановилась. Орозов, Борадзов и Артур быстро вышли и осторожно двинулись в сторону виллы генерала Майера Мадера. Некоторое время наблюдали за домом, он казался безлюдным. Потом осторожно обошли усадьбу в поисках потайного хода, но, не найдя его, перелезли через забор. Ахмат увидел распахнутую дверь пустого гаража.

«Машины нет, — подумал он. — Значит, генерал в отъезде и еще не вернулся. Здесь ли чемодан с архивами?» — и тихо произнес:

— В доме темнота. Здесь может быть только Асан, а он без генерала нажирается шнапса и дрыхнет.

Ахмат и Руслан, выдавив стекла, влезли в кабинет генерала и едва сделали несколько осторожных шагов, как внезапно распахнулась дверь и темноту разрезал луч фонарика. Тут же прозвучало несколько выстрелов и автоматная очередь.

Когда все смолкло, Орозов выглянул в коридор и увидел, как Асан, упираясь головой в стену, пытался подняться с пола. Руки у него не действовали. Вот он обмяк и его плотная фигура растянулась поперек прохода. Но и Орозов не удержался на ногах, опустился на колени. К нему подскочил Борадзов.

— Ты ранен, Ахмат. Сейчас перевяжу.

— Посмотри за портьеру. Там чемоданы… Возьми их…

— Тебя надо обязательно перевязать.

— Потом, в машине… — Орозов ладонью смахнул кровь с лица и попытался встать. Руслан подхватил его.

В окне показалась голова Артура.

— Майор ранен в голову. Лезь сюда, ему помочь надо.

Едва успели наложить повязку на голову Орозова, у ворот виллы послышался рокот мотора.

— Уходим, — сказал Борадзов.

— У меня нет сил. Берите за портьерой черный чемодан… В нем архивы… Берите и уходите…

— Мы тебя одного не оставим… Будем отбиваться…

— Приказываю уходить! Поймите же, то, что в этом чемодане, дороже одной моей жизни!.. Если вы сейчас же не уйдете, все пропало!

Едва Руслан с Артуром успели выпрыгнуть в сад, у парадного входа раздался звонок. Шатаясь, цепляясь за стену, Орозов дотащился до двери и открыл ее. С фонарем в руке вошел Келлингер, с ним было два эсэсовца. Орозов чувствовал, как тяжелеет голова. Что-то говорил Келлингер. Но Ахмат уже его не слышал. Все поплыло перед глазами, и он потерял сознание.

— Тут еще один… Весь как решето, — освещая фонарем кабинет, сказал эсэсовец. Осмотрев Орозова, они убедились, что он жив…

— Перевяжите его! — приказал Келлингер.

— Счастливчик, пуля пропахала кожу на голове… Просто контузия.

Пока эсэсовцы возились с раненым, Келлингер осмотрелся. За портьерой он обнаружил желтый чемодан, раскрыл его и ахнул от удивления, увидев груду золота и драгоценных камней. Келлингер пытался понять, что же здесь произошло. Генерал Мадер говорил, что собирался послать к англичанам Орозова и Асана… Может быть, готовясь в поход, они не поделили между собой эти бриллианты и золото. И этим хотел воспользоваться третий, тот, которого они сейчас вспугнули.

Келлингер горстями брал камни, пересыпал с ладони на ладонь, соображая, что предпринять дальше… Заниматься сейчас расследованием у него не было времени. Приказал закопать Асана где-нибудь поблизости, чемодан забрал с собой, а Орозова передал в колонну военнопленных, движущихся походным строем из Заксенхаузена в Любек.

Конец апреля.

На окраине порта, в пересылочном лагере, собраны тысячи людей: русские, французы, поляки, узбеки, казахи…

Орозов и Борадзов находились в 21 бараке примерно сорока метров в длину, сыром и темном. Сквозь небольшое решетчатое оконце над дверью в барак проникал тусклый свет наступающего утра.

Стояла тишина. Пленные были измучены событиями минувшего дня и прошедшей ночи. Вчера утром но лагерю разнеслась весть о том, что немцы задумали всех пленных, прибывших в Любек, погрузить на суда и потопить в открытом море.