Дэвид Игнатиус - Эскорт для предателя

Но эта открытость была иллюзией, особенно в отношении Джамарана. Весь район находился под постоянным наблюдением. Следящие сидели в машинах у каждого перекрестка, на крышах высотных зданий стояли камеры. Когда какое-нибудь такси нечаянно сворачивало не в ту сторону и въезжало в район, это сразу же брали на заметку. Если машина останавливалась, то наблюдатели принимались за ее проверку по номерному знаку. Даже телефоны не давали никакой конфиденциальности. Если ты случайно звонил на какой-нибудь номер, то тебе вскоре перезванивали, чтобы выяснить, кто ты. Самые привилегированные обитатели этого района ездили в лимузинах с занавешенными окнами, но и они не были застрахованы от внимания наблюдающих и подслушивающих. Если они совершали ошибку, то тоже становились объектом «эршад», слежки.

Чтобы спасти глаза от яркого солнца, молодой иранец надел темные очки. Пройдя квартал, он остановился, вынул из кармана плитку молочного шоколада и съел кусочек. Вкус напомнил о Германии. В темных очках было незаметно, наблюдает ли он за передвижениями других людей по улице. Через некоторое время ученый задержался у магазина мобильных телефонов и посмотрел на витрину, где были выставлены новые модели, недавно поступившие в продажу. В стекле отражались лица прохожих, и можно было разглядывать их, не вызывая подозрений. Молодой человек не был профессионалом в таких делах, но он старался все делать правильно.

Он вставил в уши наушники-таблетки своего айпода. Плеер подарил ему друг, который купил его в Дубае месяц назад. Ученый включил случайный режим выбора. Первой заиграла песня рэпера иранского происхождения из Лос-Анджелеса, который взял себе псевдоним МЕС, от английского Middle East Connection, «Ближневосточное урегулирование». Просто ужас, а не музыка. Молодой человек ткнул кнопку. Следующей оказалась «Walk on the Wild Side» Лу Рида. Вот это лучше. Музыку не слышал никто, кроме него, да и никого не беспокоило, что ты слушаешь, но на середине песни, когда Лу Рид запел о цветных девочках и все такое, ду-ду-ду, молодой человек подумал, что может произвести неправильное впечатление на окружающих, и снова ткнул кнопку, включив Баха, фортепианные «Вариации Гольдберга». Он полюбил их, когда жил в Германии. Впрочем, это тоже заставляло его нервничать. Вдруг подумают, что он еврей. Выключив плеер, ученый сложил белые провода наушников и убрал их в карман.

Он миновал еще несколько кварталов и вышел к оживленному перекрестку. Там он остановил такси и попросил отвезти его на площадь Хафт-э-Тир. На переднем пассажирском сиденье «пайкана» сидела жена водителя. Ее голова была аккуратно повязана хиджабом. Половину лица закрывали большие очки, и женщина вертела головой и поводила носом, как слепой крот. Разглядев хорошо одетого молодого человека с золотыми запонками на рукавах, она почтительно кивнула, инстинктивно поняв, что он из «адам бесаби», хорошей семьи.

Они медленно двинулись по магистрали Модаррес, поскольку настал час пик. Когда автомобиль подъехал к шумной площади Хафт-э-Тир, где неоновые рекламные огни «Нокиа» и «Хёндай» соседствовали с огромными изображениями мучеников веры, молодой ученый вышел из машины и направился к магазину, торгующему западной электроникой. Тут он купил новую карту памяти для ноутбука, флешку и несколько пиратских программ, контрабандой доставленных из Армении. Положив все в портфель, он покинул магазин, прошел пару кварталов на восток, в сторону Бахар-Шираз, и снова поймал такси.

На улице разворачивалось вечернее представление. Женщины снова испытывали терпение «стражей революции», сдвигая свои «плохие хиджабы» все дальше назад и выставляя напоказ великолепные волосы, сверкающие на солнце. Накидки в этом году тоже были другого фасона, их запахивали плотнее. В сочетании с привозными турецкими поддерживающими бюстгальтерами это придавало женщинам еще более привлекательный вид. Юноши, одетые в дешевые кожаные и замшевые куртки, проезжали мимо на мопедах. Им оставалось лишь мечтать об этих недоступных женщинах. Пешеходы сновали по тротуарам и мостовым, как жуки-водомерки, едва не попадая под проносящиеся машины.

— Хотите послушать какую-нибудь музыку? — спросил таксист, оценивающе глядя на пассажира в зеркало заднего вида.

Молодой ученый ничего не ответил. Сейчас ему совершенно не хотелось говорить, его мысли были очень далеко отсюда. Жена водителя принялась что-то кудахтать о том, как невозможно купить хорошую дыню за нормальную цену. Таксист что-то пробормотал о плохом выступлении его любимой футбольной команды, «Эстеглала», в надежде на сочувствие со стороны пассажира. Да уж, ужасно, согласился ученый. Эти парни совсем не играли. Собаки. Нет, хуже, играли, как женщины. Играли, как арабы.