Вадим Новосадов: Стражи панацеи

— Мне ничего от тебя не нужно, — продолжила она, смягчив тон. — Моя жизнь не имеет перспектив. По мне, уж лучше быть объектом преследования, чем мегерой увядающей от неудач. Угрызение совести и раскаяние — слишком скучное занятие. Мне всё же жаль Спирина, в чём-то он был моим учителем.

— Он плохо закончил, — уже ничему не удивляясь, заключил Визант.

— Зато красиво. Прозябание куда страшнее.

Визант окончательно убедился, что коварство ей куда более подходит, чем покаяние.

— Плохо тогда, когда отворачиваются благородные люди, — задумчиво произнёс Визант.

Вера недоумённо ухмыльнулась.

— Красивые слова. Интриги и благородство не совместимы. Хотя, есть ли оно вообще, благородство. Разве только из расчёта?

Визант не имел охоты спорить, да и вообще продолжать с ней связь.

Прощальная встреча с Византом спровоцировала Веру на то, что суетилось в ней подсознательно, хотя и всерьёз не принималось. Она связалась с неким Джеком, знакомого ей как руководитель операции в которой она участвовала, вольно, или невольно. Ещё совсем недавно она поклялась, что и на километр не подпустит какую-либо спецслужбу, но сейчас ей припоминался жадный взгляд этого стареющего типа, мысленно обнажавшего её с ног до головы. Ему, обладать красивой женщиной можно только за деньги, или из-за власти. Хотя, интимные отношения, скреплённые корыстью, не греют душу. Нужно создать иллюзию.

Она заявится к нему сама, выразит заинтересованность им — уж стареющие мужчины всегда готовы поверить, что красивые женщины способны увлечься ими, впечатлённые их успехами.

Она позвонила связному, затем ответил сам Джек и согласился встретиться с ней через день, в Афинах. Окрылённая, она взяла пачку сигарет, подержала её в руках и решила в эту же минуту распрощаться с дурной привычкой. Оставшееся время она потратила на совершенствование своего очаровательного облика: купила новое платье, сапоги, сделала завивку своим великолепным тёмно русым волосам.

Он встретил её у порога роскошной квартиры, помог снять пелерину с её обнажённых плеч, которые были на уровне его лица, поскольку Вера превосходила его ростом, увеличенным каблуками. Уловив интимную жадность в его взгляде, она отметила про себя: «да этот старый мерин будет валяться у моих ног».

Он провёл её в гостиную с уже накрытым лёгкими закусками столом и шампанским в ведёрке.

— Не беспокойтесь, — заявил Пратт, которого она знала как Джек. — В отношении вас нет улик. Он покончил с собой.

— Хорошо то, что хорошо кончается, — ответила она звонким ободряющим голосом. — А сейчас я хочу шампанского.

Вера чувствовала, как всё внутри него клокочет от желания к ней. Она была уверена, что превратит его в раба, так же, как это произошло и со Спириным.

Визант устроил себе отпуск на Канарских островах. Не прошло и двух дней, как он стал тосковать, хотя бы по тому, что делается за пределами этого райского уголка.

На электронный адрес ему пришло зашифрованное сообщение от Дюрана. Поручитель готов был указать реквизиты швейцарского банка, где в ячейке хранились некие важные документы. Код доступа должен был передать агент в Швейцарии, нужно было только указать, когда он сможет там появиться, хотя его не торопили, предоставляя право выбрать время самому.

Визант рассудил, что ему спешить без надобности, лучше проверить, Дюран ли это, который погиб по официальной версии, или хотя бы кто-то из его последователей. Да и не успел он ещё надышаться оздоровительным воздухом свободы и насладиться целебным океаническим климатом. Поэтому, на следующий день, он преспокойно сидел в прибрежном баре, потягивая тропический коктейль. Когда он заказал вторую порцию, официант принёс ему конверт без пометок, от анонимного лица.

«У портье вашей гостинице вас ждёт дискета», — прочёл он записку.

«Не прошло и суток, как они меня нашли на краю света, всего лишь по одному электронному сигналу. Узнаю службу безопасности Дюрана», — отметил Визант.

Получив диск от портье, он тут же загрузил его в ноутбук в своём номере. Появилось лицо Дюрана обращавшегося к нему, в углу дисплея стояла и дата записи, если ей верить, то трёхдневной давности, то есть уже после того, как магната объявили погибшим. Визант был искренне рад, хотя и не мог выразить свой восторг перед мастерством перевоплощения своего влиятельного приятеля.

Дюран доводил до сведения, что хотя он и жив, но скорее всего никогда не легализуется, чтобы навсегда исчезнуть для своих врагов, не желавших, чтобы он ходил вместе с ними по земле. Византу он передаёт весь свой архив на электронных носителях, включающий как политические компроматы, так и новейшие научно-технические разработки. Всем этим он мог распорядиться по своему усмотрению, хотя бы и избавиться, если материалы могут навлечь на него беду.