Росс Макдональд - Беда преследует меня

— Может быть, и ушла. Я позвоню ей из студии.

До радиостанции было пять минут езды. Когда мы добрались туда, Мэри усадила меня на складной стул в темном зале для зрителей и отправилась звонить по телефону. Через минуту она вернулась и сообщила взволнованным голосом:

— Ее нет дома. Во всяком случае, сейчас. Надеюсь, она не потеряла где-нибудь сознание.

— Найдется, — успокоил я.

— У меня еще есть несколько минут до передачи. Хотите взглянуть на нашу подборку пластинок? Или предпочтете посидеть и послушать музыку?

Она кивнула в сторону застекленной комнаты радиостудии. Пять или шесть гавайцев наигрывали на гавайских гитарах и на скрипке с бычьими струнами. В тот момент они играли мелодию "Голубые Гавайи".

— Пожалуй, я смогу оторвать себя от этого экзотического великолепия.

Проведя меня по темному проходу к двери, которую открыла ключом, она нащупала выключатель и зажгла свет в комнате с пластинками. Это было узкое помещение с высоким потолком, целиком заставленное полками с пластинками. Мэри показала мне разные наборы: классику и полуклассику, новые популярные песенки, запасные песни, которые никогда не устаревают, записи музыкальных программ крупных американских компаний и набор крупных пластинок, на которых целиком записаны программы военного ведомства.

Я увидел знакомую пластинку, взял ее с полки и протянул ей:

— Проиграйте это.

Она поставила пластинку на крутящийся диск. Это была вещь Фэтса Воллера "Мы не шалим" в исполнении на органе.

Мы стояли рядом и слушали ритмичную меланхолическую музыку, которую Воллер выдавил из органа в Париже много лет назад. Я полуобернулся к ней под влиянием неотразимой сексуальности этой музыки. Возможно, она догадалась о моих намерениях и спросила сухим, официальным голосом:

— Вопросы есть?

Когда пластинка закончилась, я заметил:

— Я сам немного работал на радио, когда учился в колледже. Там очень строго соблюдали хронометраж. А как вы хронометрируете свои музыкальные программы?

— Когда программа включает только одну пластинку, это сделать довольно легко. И многие пластинки разной продолжительности стандартизированы. Например, девяносто шестые.

— Девяносто шестые?

— Пластинки по девяносто шесть оборотов. Выпускаются специально для радиостанций и стандартизированы, так что вы можете замерить время прямо на пластинке. Вместе с пластинками нам присылают небольшие линейки с делениями в дюймах, которые показывают время.

— Это значит, скорость вращающегося диска тоже должна быть стандартизирована?

— Совершенно правильно. Но обычные диски, которыми пользуемся я и Сью, не стандартизированы. Количество бороздок может быть разным на разных сторонах, в зависимости от характера музыки.

— Не понимаю.

— Зависит от того, какая тональность музыки — низкие или высокие ноты. На объяснения уйдет много времени. Всегда можно захронометрировать пластинку, если проиграть ее заранее, конечно. Но часто мы надеемся на авось. Если надо заполнить паузу в конце, то всегда можем проиграть ведущую музыкальную тему дважды вместо одного раза. Мы же не подключаемся к общенациональному эфиру. — Она взглянула на электрические часы, висевшие в углу комнаты. Было десять минут десятого. — Теперь мне придется вас оставить.

— Не могу ли я помочь поднести пластинки или еще что-нибудь сделать?

— О нет, спасибо. Они уже лежат возле микрофона. У нас работает мальчик-китайчонок, который подвозит их на тележке.

Она выключила свет, закрыла на ключ дверь и оставила меня возле входа в звукоизолированную комнату. Я слушал радиопередачу через динамик, установленный в комнате для зрителей. У Мэри был довольно низкий для женщины голос. И твердый — единственный тип женского голоса, который хорошо звучит в эфире. Она начала со спокойного подшучивания с аудиторией не столько тем, что говорила, сколько модуляцией голоса.

Я решил, что у нее большая почта от почитателей. Она проигрывала пластинки преимущественно по просьбам. И я уже начал сочинять ей письмо поклонника. Хотя голос Мэри заполнял комнату, вибрируя во всех углах, казалось, что она находится очень далеко за перегородкой из сплошного стекла. Передача закончилась до того, как я мысленно облек в слова все, что хотел ей сказать.

— Все в порядке, можно возвращаться? — спросил я ее. — Остается всего полчаса до комендантского часа.

— У меня есть пропуск. На случай ночных радиопередач. Я бы не хотела возвращаться домой, пока не смогу убедиться, что со Сью все в порядке.