Росс Макдональд - Беда преследует меня

— Вы знаете, иногда я склонна с вами согласиться. Есть что-то ужасно неприятное в их черной коже. И как этот верзила-самец посмотрел на меня, когда накладывал салат! Меня всю просто передернуло.

— Гектор Лэнд? — догадался Эрик. — Громила с перебитым носом?

— Да, он самый. Эти радикалы в Вашингтоне распинаются о социальной справедливости, и все это правильно и хорошо, но я не выношу сидеть за одним столом с черномазым. Чувствую себя замаранной.

— Но вы не отказываетесь есть пищу, которую они приготовили, — вставила Сью. — Наоборот, вам нравится такое положение вещей.

— Не знаю, о чем вы говорите.

— Я — еврейка, — сказала Сью. Ее глаза напоминали черные угольки. Голос звучал напряженно. Она была совершенно пьяна. — Поэтому у меня есть некоторое представление о том, что значит чувствовать себя негром. Если в других отношениях они равны, то я предпочитаю белым негров. Особенно если это не перевоспитанные белые с Юга.

— Прекрасно! — отрезала миссис Мерривелл. Слово с шипением вырвалось из ее рта. Она встала, держа в одной руке недоеденное блюдо, а в другой — бокал. — Вы сказали, что хотите поговорить со мной наедине, Джин. Пойдемте?

Хэлфорд неохотно поднялся, невнятно извинился и вошел во внутреннее помещение дома вслед за рассерженно постукивающей каблучками дамой.

— Этого оскорбления она никогда не простит, — сказал я Мэри. — Кто она такая?

— Секретарша у одного из начальников в Хикеме. Возможно, она один из источников Хэлфорда.

Худое лицо Эрика застыло, готовое выразить возмущение или отчаяние.

— Тебе не стоило так говорить, — обратился он к Сью. — Она растрезвонит всем в городе, что ты — поклонница негров.

— Мне наплевать, — отозвалась она высоким звонким голосом. — Может быть, так оно и есть.

Его лицо покраснело и пошло пятнами.

— Прости. Очень любопытно.

— Не пытайся унизить меня, воздействовать на мои чувства. Разве ты всегда держался только за белых госпожей? Пожалуйста, расскажите нам о своих любовных похождениях, джентльмены.

Она настолько опьянела, что Эрик решил не принимать ее всерьез.

— Ты взвинчена, моя девочка. Тебе не следует больше пить. Нельзя ли, ради Христа, поговорить о чем-нибудь отвлеченном и не переходить на личности?

— Мы разговаривали о любви, — подсказал я. — Нет ничего более отвлеченного, чем любовь. У всех она бывает, проявляется теми же симптомами, и все одинаково реагируют на эти симптомы.

— Ерунда, — отпарировала Мэри. — Любовь — это исключительно индивидуальное искусство. Очень многие вообще не способны ее испытать. По тому, что вы сказали, я могу заподозрить, будто вы — один из них.

— Из того, что вы сказали, следует, будто вас нет среди них.

В танцевальном зале заиграл оркестр. Сью заявила Эрику, что она хочет потанцевать. Они направились вместе неуверенной походкой, как будто знали друг друга очень хорошо. Она прижималась к его руке. Когда они вошли в дверь и оказались в пятне яркого света, он посмотрел на нее с озабоченной нежностью, которая отразилась даже в развороте плеч.

— Сью и Эрик — давние друзья, правда? — спросил я.

— Думаю, они дружат уже с год. Он отыскивает ее всегда, когда оказывается в порту. Она полюбила его.

— Странно, что он даже не упомянул о ней до приезда сюда.

— Нет, это не странно. Их отношения развиваются не очень складно. Эрик ведь женат?

— Да, я знаком с его женой. Она по нему сходит с ума. Думаю, он загнал себя в угол.

— Жалеть надо Сью. — Ее взгляд скользнул по моему лицу. — Вы женаты?

— Нет. Поэтому потанцевать со мной будет совершенно безопасно.

Оркестр был наспех собран из шести случайных музыкантов, но она танцевала так хорошо, что я почувствовал себя легко и свободно. Ее высокие каблуки почти уравняли нас, и я получил возможность изучить ее лицо. Это было лицо точно с картины Леонардо да Винчи, с крупными алыми губами и чувственным носом, высокими скулами и непостоянным цветом глаз, который менялся в зависимости от настроения, придавая их выражению удивительную глубину. У нее было шикарное тело, упругое, как китовый ус, а ноги — само совершенство. После двух танцев она сказала:

— Мне скоро надо уходить.

— Почему?

— В четверть десятого выхожу в эфир.

— Скажите, вы не та девушка, которая объявляет музыкальные номера на радио?

— Мы чередуемся с Сью. Вы нас слышали?

— Слышал последние несколько вечеров, когда мы входили в порт. Неудивительно, что у меня появилось чувство, будто знал вас раньше.