Григорий Василенко - Найти и обезвредить

При осмотре трупа были обнаружены паспорт на имя Петрова Виктора Васильевича, выданный четвертым отделением милиции города Киева, военный билет на то же имя, оформленный Подольским райвоенкоматом города Киева, диплом об окончании Киевского учительского института, справка отдела кадров Главюжэнерго. Были изъяты также четыре металлические и одна каучуковая печати конторы Главюжэнерго, пистолет системы «браунинг», средства тайнописи и ампула с цианистым калием.

Операция по розыску и задержанию трех иностранных агентов, заброшенных на территорию края 4 сентября 1953 года, была полностью завершена к утру 23 ноября. С первых часов приземления неотступно преследуемые чекистами, они не смогли обеспечить передачу в разведцентр требуемых шпионских сведений.

Молоденький солдат на КПП взял в руки иностранный паспорт и привычно поднял глаза. Документы гостя не вызывали сомнений — Гелдиашвили Давид, 1916 года рождения, уроженец города Батуми, живущий сейчас в Монреале, по Норберт-стрит, 92. Может, и показалось странным пограничнику — грузин, а канадский подданный, но это уже было чисто юношеское удивление. Где ему знать, восемнадцатилетнему парню, какие житейские вьюги крутили этого человека, забросив из черноморских субтропиков на американский север. Война по-разному распоряжалась судьбами людей.

Может быть, он, Гелдиашвили, после тридцатилетних скитаний решил наконец навестить отчий дом — тоска по родине всегда тонким острием колет сердце, особенно если возраст обильно серебрит голову.

Может, это было так, а возможно, другая причина привела Давида Гелдиашвили на советскую землю, но в любом случае документы его были в порядке, и пограничник Шереметьевского контрольно-пропускного пункта, оттиснув штамп въезда в канадском паспорте № ЕС 284100, выданном 23 марта 1972 года, вернул его владельцу, сказав на прощание:

— Пожалуйста!

«Добро пожаловать на советскую землю!» — этот яркий транспарант радушно встречает гостей, вступивших на плиты Шереметьевского международного аэропорта. Людей, спускающихся по трапам авиалайнеров, невольно завораживает неяркая красота русского леса, нежными красками оттеняющая строгую геометрию аэровокзального комплекса. Трудно после длинного полета удержаться от восторга, вдыхая свежий аромат березовых рощ и луговых трав. Но наш гость не стал тратить время на сантименты. Получив увесистый багаж, он солидно прошагал через вестибюль и сел в такси. Через минуту «Волга», набирая скорость, помчалась в город. Мимо проносились бревенчатые домики Подмосковья, утопающие в кружевах цветущей сирени, и вдруг сразу, почти без перехода, их сменили громады новых многоэтажных домов.

Начиналась Москва. Но взгляд канадского гостя равнодушно скользил по ее улицам. Таксисту было это в диковинку — обычно его шереметьевские пассажиры с оживленным вниманием выглядывали в окна — какая она, эта русская столица?

Лицо Гелдиашвили было непроницаемым. Но не знал он, да и не мог знать, что сидит сейчас в аэропортовском зале ожидания старик, которого приезд Гелдиашвили заставил схватиться за сердце. Тот добрел на ватных ногах до кресла, нащупал в кармане валидол.

— Вам плохо? — участливо спросила соседка.

— Нет, ничего, спасибо! Сейчас пройдет… — Старик положил под язык сладковатую таблетку, и через минуту тупая боль в груди стала уходить.

«Ведь это он, он, он!» — стремительно неслось в голове. В памяти, словно в калейдоскопе, прокручивались картины тридцатилетней давности. Старик прикрыл глаза и снова явственно увидел этот тяжелый, литой профиль и взгляд — свинцовый, не знающий жалости и пощады. И вдруг снова будто током: «Он уехал, и я даже не запомнил номер машины!»

Старик встал, нашел взглядом телефонную будку и решительно двинулся к ней. Он торопливо покрутил диск автомата…

Начальник УКГБ по Краснодарскому краю генерал-майор С. А. Смородинский прошелся по кабинету, вернулся к столу, сел и только тогда раздумчиво произнес:

— Ситуация, конечно, не простая… Такой изувер, как Цинаридзе, по логике вещей, должен забежать на край земли, а он собственной персоной пожаловал к нам под личиной добропорядочного канадского туриста. На что он надеется?

— Ну, во-первых, — ответил полковник Куликов, — на давность лет и на то, что все изрядно позабыто. Он знает, что большинство его сослуживцев, наиболее жестоких, по приговору суда расстреляны, — опознать будет некому. Такова, я думаю, логика его рассуждений. Ну, а во вторых — это, конечно, канадский паспорт и подданство… Бывший узник Яновского лагеря, случайно опознавший его в аэропорту, твердо уверен, что это Цинаридзе.