Джон Ле Карре - Идеальный шпион

В этот момент появился с подчеркнуто раболепным видом герр Венцель и, старательно согнувшись над Магнусом, прошептал ему в левое ухо, что его срочно — извините, ваше превосходительство, — просят к телефону из Лондона — извините, герр советник.

Магнус извинил. Магнус всех извинял. Магнус осторожно обошел воображаемые препятствия по пути к двери, улыбаясь и сочувствуя, а Мэри заговорила еще оживленнее, прикрывая его отступление огнем светской болтовни. Но когда дверь за ним закрылась, произошло нечто непредвиденное. Грант Ледерер посмотрел на Би, а Би Ледерер посмотрела на Гранта. Мэри поймала их взгляды, и кровь у нее застыла.

Почему? Что промелькнуло между ними при обмене этим неосторожным взглядом? Неужели Магнус действительно спал с Би… и Би все рассказала Гранту? Или эти двое обменялись изумленными взглядами, восхищаясь ушедшим хозяином? В той сумятице, которая затем последовала, Мэри ни на йоту не продвинулась в ответе на эти вопросы. Во взгляде, которым они обменялись, не было ни сексуального влечения, ни любви, ни зависти, ни дружеского чувства. В нем был сговор. Мэри видела и знала. Это была пара убийц, которые сказали друг другу взглядом: «скоро», и это «скоро» относилось к Магнусу. Скоро мы его прищучим. Скоро спесь с него слетит, и наша честь будет восстановлена. «Я увидела, что они ненавидят его», — подумала Мэри. Она подумала так тогда, — так она думает и сейчас.

— Грант — это Кассий, ищущий себе Цезаря, — сказал как-то Магнус. — Если он в скором времени не найдет спины, в которую можно всадить кинжал, Управление отдаст его кинжал кому-нибудь другому.

Однако в дипломатии ничто не длится долго, ничто не является абсолютом, и сговор прикончить кого-то не может помешать течению беседы. Оживленно болтая, поддерживая разговор о детях и покупках, отчаянно пытаясь найти объяснение тем ужасным взглядам, какими обменялись Ледереры, а главное — с нетерпением дожидаясь возвращения Магнуса, чтобы он снова стал очаровывать гостей на двух языках сразу, Мэри каким-то образом умудрилась найти время, чтобы подумать, не тот ли это звонок из Лондона, которого все эти недели ждал ее муж? Она уже какое-то время чувствовала, что происходит что-то серьезное, и молилась, чтобы это было обещанное возвращение былого статуса.

И как раз в этот момент — Мэри отчетливо помнила — она почувствовала, продолжая болтать и молиться, чтобы счастье повернулось к мужу, как он кончиками пальцев умело прошелся по ее оголенным плечам, возвращаясь к своему месту во главе стола. Она даже не слышала, как открылась дверь, хотя и прислушивалась.

— Все в порядке, милый? — спросила она его поверх канделябров, играя в открытую, потому что Пимы — такая ужасно счастливая пара.

— Ее Величество в хорошей форме, Магнус? — услышала она подначивающе гнусавый вопрос Гранта. — Ни рахита? Ни крупа?

Улыбка у Пима была сияющей и спокойной, но это могло ровно ничего не значить, как знала Мэри.

— Просто очередная заварушка в Уайтхолле, Грант, — ответил он потрясающе небрежно. — По-моему, у них тут сидит шпион, который сообщает им, когда у меня званый ужин. Милочка, у нас что, больше нет кларета? Невероятно скупой паек, скажу я вам.

«Ох, Магнус, — мысленно воскликнула Мэри, — до чего же ты рисковый!»

Настало время отвести дам наверх, чтобы поправить макияж перед кофе. Фрау советница, считавшая себя женщиной современной, попыталась возразить. Насупленное лицо мужа заставило ее подняться с места. А Би Ледерер, которая к этому часу склонна была стать великой американской феминисткой, вышла как послушная овечка, безоговорочно отданная в стадо ее сексуальным муженьком.

Вечер закончился столь же идеально, как и начался. В холле Мэри и Магнус помогали гостям одеться Мэри невольно заметила, как Магнус, вся жизнь которого — служение, старательно помогал каждому успешно справиться с рукавами. Магнус предложил было Ледерерам задержаться, но Мэри потихоньку это отменила, сказав с легким смешком Би, что Магнусу надо побыстрее лечь в постельку. Холл пустеет. Дипломаты Пимы, не обращая внимания на холод — они же как-никак англичане, — героически стоят на крыльце и машут отъезжающим.

Мэри прижимается к Пиму, обняв его сзади за талию, засовывает ладонь за брючный ремень мужа, и ее большой палец медленно скользит к ложбинке ягодиц. Магнус не противится. Она любовно положила голову мужу на плечо и нашептывает ему всякую милую ерунду в то же ухо, к которому пригибался герр Венцель, чтобы позвать его к телефону, и надеется, что Би заметит их воркование. Стоя под фонарем на крыльце (Мэри — такая вся светящаяся и молоденькая в своем длинном голубом платье, Магнус — такой благородный в своем смокинге), они выглядели, наверное, образцовой, дружной супружеской парой. Ледереры уезжали последними и больше всех изливались в благодарностях.