Мария Арбатова - Испытание смертью или Железный филателист

Правда, все, что добывается, достается заезжим европейским жуликам. А местное население по-прежнему живет в хижинах из высушенного ила, покрывает их соломой из сорго, работает на земле, лепит горшки без гончарного круга, режет по мыльному камню и слоновой кости, плетет циновки и корзины из пальмовых листьев и тростника и ткет из хлопка местную ткань «каллико».

Но о том, что повстанцы врываются прямо в клубы для белых, Отто не предупреждали. Он быстро посадил марки в прозрачные кармашки альбома, спрятал альбом в желтый портфель и щелкнул замком.

— То, что они не ворвутся, тебе гарантировал деревенский колдун? — повысил на официанта голос англичанин.

И тут в паузе между куплетами местной Эллы Фицджеральд, Отто отчетливо услышал выстрелы и увидел обращенные к нему с мольбой глаза Тианы.

— Они не ворвутся, сэр! Хозяин усилил охрану! — замотал головой Кумбени. — К тому же я не хожу к колдуну, я протестант, сэр. Иначе меня не взяли бы сюда работать!

— Чего хотят эти повстанцы? — спросил Отто.

— Они здесь всегда воют, а сейчас упали цены на табак и чай или что-то в этом роде, — махнул рукой англичанин. — И их диктатор Хастингс Банда — точно такой же папуас, как этот Кумбени!

— Не такой же, он получил в Америке степень бакалавра философии и исторических наук! А еще окончил медицинский колледж Мехарри! — возразила Тиана тоном, подчеркивающим невежество собеседника, и села за стол.

— Перестаньте! — махнул рукой англичанин. — Черный, получивший образование, все равно не становится белее! Ноги бы моей здесь не было, если бы не их дешевый сахарный тростник!

— Согласен с вами. Не понимаю, как здесь живут? Просто каменный век! — поддержал его Отто. — Я предлагаю самые современные машины-химчистки, работающие на фторхлористых углеводородах! А они отказываются и при этом чистят дорогую одежду керосином, после чего отправляют ее на помойку! Мне, как немцу, непонятна подобная логика. — И стряхнул микроскопическую пылинку со своих белоснежных брюк.

— Еще бы, у немцев «Ordnung muss sein» — «Порядок превыше всего», — засмеялся англичанин.

— Зря смеетесь! Благодаря немецкому национальному характеру мы быстро пришли в себя после Второй мировой, восстановили города, подняли экономику! — напомнил Отто. — А здесь, на юге Африки, люди живут вне цивилизации. Спросите хоть этого Кумбени, представляет он, что происходит в мире? Знает ли, что человек полетел в космос? Слышал ли о том, что такое атомная бомба?

— А вы большой специалист по атомным бомбам? — с вызовом посмотрела ему в глаза Тиана.

— Нет. Я большой специалист по тому, как чистить мех, кожу и замшу, не разрушая цвет и рисунок ткани! — обезоруживающе улыбнулся Отто. — Можете думать, что я тупой немецкий коммивояжер, но я готов доказать, что нация, которая пользуется современной химчисткой, — это нация, за которой будущее!

— Отто, все-таки вы совершеннейший мальчишка, — покачала головой Тиана. И бросила на него долгий многообещающий взгляд, который пообещал бы еще больше, если бы дверь бара с грохотом не распахнулась и внутрь не ворвались несколько орущих на своем языке повстанцев.

Один из них начал ожесточенно палить по зеркалам, а остальные — по потолку и окнам. Певица завизжала голосом напуганной Эллы Фицджеральд и спряталась за роялем, который никак не мог скрыть ее объемные формы.

Пианист бросился на пол и прикрыл голову крутящимся табуретом от рояля. Кумбени, закрываясь подносом, начал что-то кричать повстанцам на своем языке. Англичанин проворно метнулся в туалет. Но при этом люди, сидевшие за рулеткой, не двинулись с места, а привычно подняли руки вверх и продолжили игру.

Все это Отто видел боковым зрением, потому что в момент появления повстанцев автоматически сгреб Тиану в охапку, практически взлетел вместе с ней за массивную дубовую барную стойку, а приземлившись, накрыл ее своим телом.

Прячась за стойкой, Отто и Тиана отчетливо слышали стрельбу, удары дерущихся, грохот падающей мебели, крики на разных языках. По интонации все это больше походило на импровизированную акцию устрашения, в которой нападающие пугали чуть больше, чем запланировали, а жертвы пугались чуть меньше, чем предполагала их безопасность.

На спину белого пиджака Отто сыпались осколки стекла и летели брызги алкоголя, кто-то из повстанцев с подростковым наслаждением палил по бутылкам на барном прилавке.