Джон Ле Карре: Шпион, вернувшийся с холода

– Насмерть?

– Во всяком случае, сейчас он уже мертв. Хотелось бы надеяться. Все сорвалось в последний момент. Ему не следовало так жать на педали. Они ведь ничего не могли знать наверняка. Разведка прибыла на КПП, когда он уже прошел его. Они включили сирену, и часовой пристрелил его метрах в двадцати от линии. Упав, он еще шевелился, а потом затих.

– Разнесчастный сукин сын.

– Вот именно, – сказал Лимас.

Фаули не любил Лимаса. Впрочем, узнай Лимас об этом, ему было бы наплевать. Фаули был из тех, кто состоит в клубах, носит дорогие галстуки, дорожит реноме спортсмена и делает карьеру в разведке, ведя служебную переписку.

– Где вы сейчас служите? – спросил Лимас.

– В отделе кадров.

– И вам нравится?

– Чрезвычайно.

– А что теперь будет со мной? На свалку?

– Об этом лучше услышать от самого Контролера.

– Но вы в курсе дела?

– Разумеется.

– Тогда какого черта вы не скажете?

– Извините, старина, – важно проговорил Фаули, и Лимас почувствовал, что вот-вот сорвется. Но потом решил, что Фаули просто делает вид, будто что-то знает.

– Ладно, скажите мне только одну вещь, если вы не против: стоит ли мне подыскивать себе жилье в Лондоне?

Фаули почесал за ухом.

– Не думаю, дружище, не думаю.

– Нет? Ну и слава Богу.

Они припарковались на стоянке возле Кембриджской площади и вместе вошли в вестибюль.

– У вас, конечно, нет пропуска? Заполните-ка вот этот листок.

– С каких это пор у нас тут пропуска? Маккол знает меня как облупленного.

– Просто новые порядки. Вы же знаете, Цирк разрастается.

Ничего не ответив, Лимас кивнул Макколу и прошел в лифт без всякого пропуска.

Контролер пожал ему руку со всей осторожностью, точно врач, ощупывающий кость.

– Вы, должно быть, чудовищно устали, – извиняясь, сказал он. – Садитесь, пожалуйста.

Все тот же меланхолический голос, занудный и противный. Лимас уселся в кресло, лицом к оливково-зеленому электрокамину, на котором с трудом удерживался котелок с водой.

– Холодно, не правда ли? – спросил Контролер.

Он склонился над камином, потирая руки. Из-под черной куртки виднелся поношенный коричневый джемпер. Лимасу вспомнилась жена Контролера – маленькая глупая женщина, которая, по-видимому, полагала, что муж занимается черной работой. Джемпер она, наверное, связала ему сама.

– Холодно и сухо – вот что скверно, – продолжал Контролер. Он подошел к столу, нажал какую-то кнопку. – Посмотрим, не дадут ли нам кофе. У Джинни сейчас отпуск, вот что скверно. Они прислали мне какую-то новенькую. И это просто ужасно.

Он казался меньше ростом, чем помнилось Лимасу, а в остальном ни капли не изменился. Все та же нарочитая отрешенность, все те же старомодные выражения, та же боязнь сквозняков; плюс учтивость, соответствующая догмату, выработанному за тысячи миль от всего, чем жил Лимас. Та же молочно-белая улыбка, та же деланная скромность, та же конфузливая приверженность стилю поведения, который сам он якобы находил смешным. И та же банальность во всем.

Он достал из стола пачку сигарет, предложил Лимасу закурить.

– Довольно дорогие сигареты, – произнес он.

Лимас покорно кивнул, после чего Контролер положил пачку в карман. Они помолчали. Наконец Лимас сказал:

– Римек мертв.

– В самом деле, – отозвался Контролер таким тоном, словно Лимас удачно пошутил. – Нам очень не повезло. Чрезвычайно… Наверное, его заложила эта девица. Как ее… Эльвира? Должно быть, она.

Лимас не стал спрашивать, откуда Контролеру известно про Эльвиру.

– И Мундт пристрелил его, – добавил Контролер.

– Да.

Контролер поднялся и походил по кабинету в поисках пепельницы. Наконец нашел какую-то, поставил ее на пол между креслами.

– И что вы ощущали? Я имею в виду, когда на ваших глазах застрелили Римека. Вы ведь все видели, правда?

Лимас пожал плечами.

– Это было чертовски мерзко.

Контролер склонил голову к плечу, полузакрыв глаза.

– Наверное, вы почувствовали еще что-то? Наверняка вы были взбешены. Это был бы более естественно.

– Да, я был взбешен. А кто на моем месте не взбесился бы?

– Вам нравился Римек? Я имею в виду – как человек?

– Пожалуй что так, – мрачно сказал Лимас. – Думаю, сейчас нет смысла обсуждать это.

– Как вы провели ночь, вернее, конец ночи после того, как Римека застрелили?

– Послушайте, в чем дело? – вспыхнул Лимас. – К чему вы клоните?

– Римек был последним, – ответил Контролер, – самым последним из целой серии жертв. Если мне не изменяет память, все началось с девушки, которую застрелили у кинотеатра в Вединге. Потом тот человек из Дрездена и аресты в Йене. Словно десять негритят. А теперь Пауль, Фирек и Лензер – все мертвы. И, наконец, Римек, – он зловеще улыбнулся. – Довольно существенные потери, не так ли? Я бы не удивился, узнав, что вы сыты по горло.