Джон Ле Карре: Война в Зазеркалье

– Приступайте к передаче, Фред, – громко сказал он. – Прием хороший.

– Он справился! – шумно прошептал Леклерк. – Он теперь на объекте! – Его глаза горели от возбуждения. – Вы слышите, Джон? Вы слышите?

– Давайте потише, – попросил Холдейн.

– Вот он, – сказал Джонсон спокойным голосом. – Сорок две группы букв.

– Сорок две, – повторил Леклерк.

Джонсон был неподвижен, голова чуть наклонена в сторону, он полностью сосредоточился на наушниках, лицо было бесстрастным в бледном свете.

– Теперь помолчите, пожалуйста.

Минуты две его рука сновала в раскрытом блокноте. То и дело он что-то неразборчиво бормотал, шептал какие-то буквы или покачивал головой, пока составление донесения не замедлилось или только так казалось, потому что рука с карандашом замирала и он напряженно вслушивался, потом тщательно вырисовывал по одной каждую букву. Он посмотрел на часы.

– Ну, давайте, Фред, – воскликнул он. – Давайте, переключайте, уже почти три минуты. – Но донесение все шло и шло, буква за буквой, и на простоватом лице Джонсона появилось выражение тревоги.

– Что происходит? – требовательно спросил Леклерк. – Почему он не меняет частоту?

Вместо ответа Джонсон воскликнул:

– Заткните ваш передатчик, Фред, ради Бога, заглохните.

Леклерк нетерпеливо потрепал его за плечо. Джонсон отвел один наушник в сторону.

– Почему он не меняет частоту? Почему он все еще передает?

– Он, наверно, забыл! Он никогда не забывал при подготовке. Я знаю, что он медлителен, но Боже! – Он продолжал автоматически писать. – Пять минут, – пробормотал он. – Пять кошмарных минут. Уберите ваш поганый кварц, возьмите другой!

– А нельзя ему сказать?

– Конечно, нет. Невозможно. Он не может вести прием и передачу одновременно!

Все стояли или сидели с окаменевшими лицами. Джонсон обернулся к ним и сказал умоляющим тоном:

– Я говорил ему, и не раз, много раз. Это самоубийство – то, что он делает! – Он посмотрел на часы. – Он передает уже почти шесть минут. Чудовищный дурак.

– Что они будут делать?

– Если поймают его сигналы? Вызовут другую станцию. Запеленгуют, дальше простая задачка из тригонометрии, когда застреваешь на одной волне. – Он с безнадежным видом хлопнул обеими ладонями по столу, указал на передатчик, как на что-то позорное. – Ребенок бы справился. Взял бы два компаса… Боже мой! Ну, давайте, Фред, ради Бога, давайте! – Он написал несколько букв и потом отбросил карандаш в сторону. – Все равно все останется на пленке, – сказал он.

Леклерк повернулся к Холдейну:

– Наверняка мы что-то можем сделать!

– Потише, – сказал Холдейн.

Передача прекратилась. Джонсон отстучал короткий ответ, быстро, яростно. Тут же прокрутил обратно пленку и начал писать. Положив листок с шифром перед собой, он работал, наверное, с полчаса, не прерываясь, порою складывая какие-то числа на клочке оберточной бумаги под боком. Царило молчание. Когда все закончил, он встал, из уважения к начальству, о чем в последнее время часто забывал.

– Вот донесение. Район Калькштадта закрыт на три дня в середине ноября, когда в городе видели пятьдесят советских военнослужащих. Никакого особого снаряжения. Слухи о передвижении советских войск далее на север. Предположительно войска переместились в Росток. На станции в Калькштадте Фритше неизвестен. Дорога в Калькштадт не перекрывалась. – Он бросил листок на стол. – После этого еще пятнадцать групп, их я расшифровать не смог. Наверно, он сбился при кодировании.

* * *

В Ростоке снял трубку седоватый сержант фопо, это был пожилой задумчивый человек. Секунду он слушал, потом стал набирать номер на другой линии.

– Наверное, мальчишка какой-нибудь, – сказал он, продолжая набирать. – Какая частота, вы сказали? – Он прижал другую трубку к уху и стал быстро говорить, трижды повторив частоту. Потом зашел в соседний кабинет. – С Витмаром нас соединят через минуту, – сказал он. – Его стараются запеленговать. Еще прослушивается?

Капрал кивнул. Сержант поднес к уху свободный наушник.

– Это не любитель, – пробормотал он. – Любитель не станет нарушать правила. Тогда кто же? Ни один агент в своем уме не будет подавать такие сигналы. Какие соседние частоты? Военные или гражданские?

– Рядом с военными. Очень близко.

– Странно, – сказал сержант. – Похоже на то самое. На войне работали с этими частотами.

Капрал смотрел на медленно вращающиеся катушки с лентой:

– Он продолжает передавать. Группы по четыре знака.