Джон Ле Карре: Война в Зазеркалье

Машина протащила его ярд или два, прежде чем отбросила в сторону, где он остался лежать мертвый на пустой дороге – окоченелое, сокрушенное тело на краю пустынной земли. Его фетровая шляпа лежала рядом. Внезапный порыв ветра схватил ее и потащил по сугробу. Обрывки его плаща из грубой непромокаемой ткани колыхались на ветру, тщетно пытаясь достать до цинковой капсулы, которая тихо покатилась к обледенелой обочине, где она на секунду задержалась, чтобы опять возобновить усталое движение вниз по склону.

Было три часа утра.

Эйвери положил трубку, разбудил Сару и сказал:

– Погиб Тэйлор. – Конечно, он не должен был ей этого говорить.

– Кто это Тэйлор?

Зануда, подумал Эйвери, он его помнил очень смутно. Ужасный зануда, какие бывают только в Англии.

– Из отделения курьеров, – сказал он. – И во время войны он у них работал. Надежный был человек.

– Ну конечно! Все у тебя надежные. Как же тогда он погиб? Как он погиб? – Она приподнялась и села в постели.

– Пока неясно. Леклерк ждет подробностей.

Эйвери всегда было неловко одеваться у нее на глазах.

– Он хочет, чтобы ты помог ему ждать?

– Он хочет, чтобы я пришел в офис. Я ему нужен. Неужели ты думаешь, что я сейчас опять лягу спать?

– Я только спросила, – сказала Сара. – Ты всегда так стараешься для Леклерка.

– Тэйлор работал у нас много лет. Леклерк очень встревожен.

Ему еще слышались нотки торжества в голосе Леклерка: «Приезжайте немедленно, возьмите такси; еще раз посмотрим досье».

– И часто это случается? Часто у вас погибают? – В ее голосе звучало возмущение, как будто ничего подобного она предположить не могла; как будто только ее одну ужасала смерть Тэйлора.

– Не вздумай никому рассказывать, – сказал Эйвери. Это был его метод нейтрализовать жену. – Даже то, что я вышел из дому посреди ночи. Тэйлор отправился в поездку под другим именем. – Он добавил:

– Кто-то должен будет сказать его жене, – и стал искать очки.

Она встала и накинула халат.

– О, господи, перестань разговаривать, как ковбой. Почему нельзя знать женам, если знают секретарши? Или женам у вас сообщают только о смерти мужа?" – Она пошла к двери.

Она была среднего роста, и у нее были распущенные волосы, которые не слишком гармонировали со строгостью лица. Лицо было отчасти недовольное, напряженное, озабоченное, словно она всегда ждала чего-то неприятного. Они познакомились в Оксфорде; она закончила университет с лучшим дипломом, чем он. Но брак сделал ее, некоторым образом, инфантильной; чувство зависимости стало определять ее манеру поведения, как будто она отдала ему нечто невозместимое и все время требовала вернуть. Сын для нее был не продолжением жизни, а скорее извинением перед ней, стеной, которую она поставила между собой и всем миром, и в той стене не было лазейки.

– Куда ты идешь? – спросил Эйвери. Иногда она что-нибудь делала назло – возьмет и порвет билет на концерт.

Она сказала:

– У нас ребенок, ты помнишь?

Он услыхал плач Энтони. Они, должно быть, его разбудили.

– Я позвоню с работы.

Он пошел к входной двери. А она, перед тем как войти в детскую, обернулась. Эйвери знал, о чем она думала – что они не поцеловались.

– Зря ты бросил издательское дело, – сказала она.

– Ты тогда тоже не слишком была довольна.

– Почему за тобой не пришлют машину? – спросила она. зал, у вас полно машин.

– Она ждет за углом.

– Но почему за углом?

– Так безопаснее, – ответил он.

– А чего ты боишься?

– У тебя есть какие-нибудь деньги? У меня, кажется, кончились.

– Зачем тебе?

– Ну, деньги, просто! Не могу же я бегать по городу без гроша в кармане.

Она вынула из сумочки десять шиллингов и дала ему. Быстро закрыв за собой дверь, он спустился по ступенькам на аллею Принс-оф-Уэльс.

Он миновал окно в первом этаже, из которого – он знал и не глядя-на него через занавеску смотрела, не выпуская из рук кошки, миссис Йейтс, как она денно и нощно следила за всеми.

Было страшно холодно. Дуло как будто с реки и со стороны парка. Он глянул направо и налево. Дорога была пустой. Надо было вызвать такси по телефону, но он хотел поскорее выбраться из дому. Кроме того, он сказал Саре, что за ним пришлют машину. Он прошел ярдов сто, до электростанции, потом передумал и повернул назад. Хотелось спать. Было странное ощущение, будто и на улице он продолжал слышать телефонный звонок. Вспомнилось, что на Альберт Бридж в любой час всегда стояло такси; пожалуй, это было лучше всего. Он прошел через ворота, которые вели к его дому, поднял глаза наверх, на окно детской – оттуда выглядывала Сара. Наверное, хотела увидеть машину. Она держала Энтони на руках, и он знал, что она плачет, потому что он не поцеловал ее. Такси до Блэкфрайерз Роуд он нашел только через полчаса.