Роберт Ладлэм: Превосходство Борна

— Я надеюсь, что вы потеряли именно это, — заметил аналитик, пристраивая в угол костыли и с трудом усаживаясь в кресло.

— Доктора сказали мне, что ваши раны уже не опасны, — сказал дипломат. — Я рад такому исходу.

— Вы рады? Кто вы такой, черт возьми, чтобы проявлять такое милосердие?

— Возможно, это просто манера говорить, считайте как вам будет угодно. Но то, что вы сделали — это нечто экстраординарное, нечто, не укладывающееся даже в воображении.

— Я ожидал подобных речей. — Помощник Госсекретаря слегка поморщился, перемещая поудобней раненое плечо. — На самом же деле это сделал не я. Он сделал это.

— Но вы обеспечили саму возможность, Эдвард.

— Когда я взялся за это, то я вторгся на чужую территорию, вступил в область, где никогда не был. Эти люди делают там все так, как нам и не снилось, о чем мы можем только мечтать.

— Они делают то, что умеют, и делают это наилучшим образом. То же самое делали и мы, но каждый на своей территории, господин помощник Госсекретаря.

Мак-Алистер продолжал внимательно смотреть на Хэвиленда, и в его взгляде не было намека на компромисс. — Как это могло случиться? Как они смогли получить досье?

— Опять-таки некая разновидность функциональной специализации. Профессионалы многого могут добиться, когда занимаются своим делом. А в итоге трое морских пехотинцев убиты, а практически невскрываемый сейф был открыт.

— Весьма непростительный факт!

— Согласен, — сказал Хэвиленд, неожиданно наклоняясь вперед и повышая голос. — Точно так же, как непростительны ваши действия. Кто вы такой, черт возьми, чтобы делать то, что вы сделали? За ваши действия вам должны были бы предоставить лет на тридцать тюремную камеру, и это было бы самое подходящее для вас место! Имели вы хотя бы представление о том, что могло случиться? Война могла охватить весь Дальний Восток и весь мир полетел бы в пропасть к дьяволу!

— Я сказал это, потому что я должен был это сделать. Это тот урок, который я получил у Джейсона Борна, нашего Джейсона Борна. Независимо ни от чего, я подал свое прошение об отставке, и оно есть у вас, господин посол.

— И вы хотите, чтобы мы просто так согласились потерять вас? — Хэвиленд откинулся в кресле и через секунду продолжил. — Не смешите людей. Я только что разговаривал с Президентом, и он дал свое согласие. Вас собираются назначить председателем Совета Национальной Безопасности.

— Председателем?.. Но я не могу ничем управлять!

— С личным лимузином и прочей чепухой.

— Я не буду знать, что и где я должен буду говорить!

— Главное — вы знаете, как надо думать, и, кроме того, я буду на вашей стороне.

— О, Господи!

— Вам следует расслабиться и заниматься только оценкой ситуации. А говорить предоставьте тем, кто это умеет делать наилучшим образом. Только дайте им четкие указания, что говорить. Ведь реальная власть всегда принадлежит не тем, кто говорит, а тем кто думает.

— Это все так неожиданно, так...

— Но и совершенно достойно вас, — перебил его дипломат. — Мозг — это удивительный инструмент, давайте не будем недооценивать его. Между прочим, врач сказал мне, что Лин Вэньчжу выжил. У него пока еще не работает левая рука, но в остальном он чувствует себя хорошо. Я думаю, что вы дадите соответствующие рекомендации для Лондона.

— А мистер и миссис Вебб? Где они?

— Сейчас они уже на Гавайях. Там же находятся мистер Конклин и доктор Панов. Я думаю, что они уже не вспоминают обо мне.

— Надо заметить, господин посол, что вы не дали им особых причин для воспоминаний.

— Возможно, но ведь это уж не моя обязанность — оставлять о себе хорошие воспоминания.

— Мне кажется, что я понял вас только теперь.

— А я надеюсь, что ваш Бог проявит сострадание к людям, подобным вам и мне, Эдвард. И в один прекрасный день, вы, может быть, даже станете Госсекретарем Соединенных Штатов. — Я не думаю, сэр.

— Может быть, я и сам так не думаю, — согласился Хэвиленд, — но последние события обнадеживают меня. Ведь сейчас мы почти блестяще завершили нашу работу, уложив все куски разбитой мозаики на свои места. Благодаря таким людям, как вы, как я, как Джейсон Борн и Дэвид Вебб, мы остановили надвигавшийся Армагеддон и, может быть, даже отодвинули его немного назад. Что бы могло произойти, не окажись мы на нашем месте?

Теперь они были все вместе, и ей не нужно было больше прятать свои каштановые волосы, которые вновь разлетались в разные стороны, рассыпаясь по плечам. С момента перелета на Гавайи прошло почти двадцать четыре часа, и за это время они дважды провожали своих друзей. Первым улетел Конклин, который воспользовался первым же возможным рейсом до Лос-Анджелеса, чтобы как можно быстрее добраться до Вашингтона и, как он выразился, успеть застать на месте те головы, которые бы следовало снести.