— Что, Савелий, на фюрера будем работать?
Я удивился вопросу Кузьмы, был возмущен его поведением. Но, пересилив себя, сказал:
— Мы с тобой один хлеб ели, из одной кружки пили чай. Да как ты можешь?.. Бежать надо к своим или к партизанам, бороться против фашистов!
Кузьма усмехнулся, с упреком заметил:
— Знаешь, Савелий. Выбрось ты эту дурь из головы. Отсюда не убежишь, а под расстрел попадешь.
— Так что ж, по-твоему, мы должны делать?
— А ничего. Будем ждать лучших времен. С немцами надо жить в дружбе. Наше время впереди.
Позже военнопленные мне говорили, чтобы я не связывался с Кузьмой. Продажная, мол, он шкура.
Почти всех военнопленных выгоняли на рытье окопов, ремонт дорог и мостов. Сараев же, я заметил, отсиживался в лагере. Ему доверяли вывозить со станции грузы, отправлять ценности, награбленные захватчиками. Вначале я опасался, что Сараев донесет на меня. Но этого не произошло. Когда же обо всем сказал старшине Феоктисту Захарову, которого знал как советского патриота, он предупредил: «Прихвостень он немецкий, твой Кузьма. Будь с ним поосторожнее. Гитлеровцы ставят его в пример, говорят, Сараев добровольно перешел на их сторону».
В начале лета сорок четвертого большую группу военнопленных, среди которых был и я, погрузили в вагоны и под усиленной охраной отправили в Южную Германию. Так я потерял Сараева из виду.
— Остановимся пока на этом, — сказал Кудрявцев. — Вы, Савелий Иванович, можете пойти пообедать. Мы также сделаем перерыв, затем продолжим беседу. В вашем распоряжении полтора часа. Встретимся здесь же, в кабинете…
Горохов ушел. Чекисты, посмотрев друг на друга, улыбнулись. Кудрявцев позвонил дежурному, спросил 9 новостях. Их не было. Положив на рычаг трубку, Александр Никитич спросил:
— Василий Романович, что, по-вашему, скрывается под личностью Сергея? А?
— Кузьма Сараев и Сергей Федоров, — ответил Иванов, — пожалуй, это одно и то же лицо. Об этом говорят сообщения чекистов Молдавии. Только Савелию он не назвался Федоровым, побоялся. Версию о возвращении в СССР в 1949 году и Светлану придумал, чтобы морочить голову.
— С вашими доводами согласен, Василий Романович. Я доложу обо всем в Алма-Ату товарищу Васильеву, а вы срочно проверьте в военкомате. Надо узнать, когда Сараев был призван в Красную Армию. Да и милицию побеспокойте. Подготовьте письмо нашим соседям — омичам и кокчетавцам. Повторно ориентируйте нашу оперативную группу, посты милиции о тщательной проверке подозрительных лиц. Если Федоров не уехал поездом, то крутится где-то поблизости. Ну, а сейчас следует перекусить.
…К начальнику отдела Иванов пришел без пяти три. Горохов уже сидел на стуле у двери кабинета и читал книгу. Александр Никитич пригласил его к себе.
— Ну что же, Савелий Иванович. Продолжим нашу беседу.
Горохов сказал:
— Семь месяцев пробыл в Людвигсбурском лагере V-A Штутгартского промышленного района. На одежде носил номер 99912, работал в подземных рудниках и на соляных шахтах Хейльбронна, а также на химическом заводе в Халле. После болезни с группой советских военнопленных, насчитывающей более ста человек, был отправлен в шталаг VII-A Верхней Баварии. Числился в рабочей команде 2699, что находилась в районе Моосбурга. Примыкал к подпольной антифашистской организации БСВ [13] БСВ — братское сотрудничество военнопленных.
, существовавшей в лагере.
Перед самым концом войны, во время налета авиации, мне и еще девяти узникам удалось бежать. К побегу готовились заранее. БСВ снабдило нас гражданской одеждой. Разделившись на две группы, стали пробиваться на восток. Шли ночью, днем прятались на болотах, в скирдах прошлогодней соломы. У крестьян, работавших на полях, выпрашивали корки хлеба. Весна была холодная, дождливая, и мы с трудом проходили за ночь 7—10 километров.
На четвертый день обессиленные, голодные наткнулись в лесу на власовцев, которые сказали, что пробиться к Красной Армии нам не удастся: впереди немецкие войска. Кто-то заметил: «Попадете в руки СС или гестапо, вас расстреляют. Надо сдаваться союзникам». У нас не было выбора и мы остались у власовцев.
Первого мая советские войска взяли Берлин, а четвертого мы сдались на милость передовым частям американской армии. Около месяца жили в палатках, затем перебрались в лагерь Фольцгофен. Здесь я встретился с Сараевым. Он был в гражданской одежде, а я в форме, выданной власовцами.
— Каким ветром тебя сюда занесло? — спросил Кузьма. — Ты что, воевал против своих?
Читать дальше
