— Ну, что ж. Давай думать, мой дорогой мыслитель, — сказал Мустафин, усаживаясь на стул.
— Давай, — согласился Кузнецов.
— Итак. Дано: неизвестное лицо по фамилии Цзин Чжан-чжу.
— Почему же неизвестное? — удивился Иван Григорьевич.
— Да потому, что кроме фамилии мы о нем почти ничего не знаем.
— Ну, не скажи! — возразил Кузнецов. — Мы знаем, что в Советский Союз он попал 10 марта 1942 года, после того, как нелегально перешел границу. Нам также известно, что в Алма-Ату Цзин Чжан-чжу прибыл в середине февраля 1947 года, остановился в Талгаре. Кроме того, установлено, что работал на саксаульной базе, затем грузчиком в стройконторе при Управлении колхозными рынками, после чего поступил разнорабочим в Среднеазиатский геодезический трест.
— Все правильно. Дальше.
— Мы знаем, наконец, что в настоящее время Цзин живет по улице Шаврова.
— Браво!
— Мы установили, что Цзин интересовался дислокацией воинских частей, воинскими перевозками по железной дороге.
— Еще миг и ты выложишь железное доказательство причастности некоего Цзина к иностранной разведке, — иронически заметил Мустафин.
— У нас, — не обратив внимания на иронию, перечислял Кузнецов, — есть предположения и даже основательные подозрения. А это уже кое-что…
— И все же для полного разоблачения Цзина собранных улик мало, — серьезно закончил Мустафин. — Давай думать, как нам связать известное с неизвестным, как выявить тайное, ибо внешнее вроде бы ясно…
Долго сидели в своем кабинете два молодых офицера, два чекиста. Их беседа текла то тихо, то вдруг взрывалась, горячим спором, чтобы через минуту снова утихомириться…
Августовский день был на исходе. Жара заметно спала. Кузнецов не спеша шагал к городскому парку.
— Иван Григорьевич! — окликнули его негромко. Кузнецов обернулся, увидел догонявшего Ван Шен-гуна.
— Здравствуйте! Как здоровье, дела? — пожимая руку, спросил Иван Григорьевич.
— Ничего, все в порядке, — хмуро ответил Ван Шен-гун.
— Случилось что-нибудь? — насторожился Кузнецов.
— Поговорить надо, Иван Григорьевич.
— На работе неприятности?
— Нет. На работе и дома все в порядке. Тут другое. Посоветуйте, как быть. Есть в городе один очень плохой человек. По-моему, он — враг.
— Как враг? — не понял Кузнецов.
— Ну, как сказать, — заволновался Ван Шен-гун. — Шибко плохой человек.
— Вот даже как! — воскликнул Иван Григорьевич с неподдельным удивлением. — Ну, если это доказано, я знаю такого человека, который может помочь.
— Зачем человек? Ты сам ему скажешь… Пошли ко мне. Дома тихо. Никто мешать не будет.
Иван Григорьевич подумал, решил пойти. Слова Ван Шен-гуна и заинтересовали, и обеспокоили, Дома Ван Шен-гун продолжил свой рассказ.
— Помнишь, я говорил про тетушку Лю? Так вот, в прошлую субботу она задержалась в консульстве дольше обычного. И слышала, как вице-консул разговаривал с кем-то. Чжан Цзян сказал, что, мол, надо бороться здесь, чтобы победить в Китае. Что от него, Чжана, придет человек, которому и надо будет передать все сведения и получить новые указания. Тетушка Лю потихоньку выбралась из консульства и остановилась за углом, чтобы посмотреть, кто выйдет. Она знала, что в консульстве никого постороннего, кроме гостя Чжан Цзяна, не было.
Из консульства вышел плотник Ваня и зашагал к базару. Тетушка Лю — за ним. Видит, он говорит со знакомым ей китайцем. От него она и узнала, что этого Ваню по-настоящему зовут Цзин Чжан-чжу, а работает он в геодезическом тресте. Еще тетушка Лю сказала мне, что этот Ваня-Цзин несколько раз подолгу беседовал с вице-консулом в его кабинете. Был Цзин у вице-консула и тогда, когда из Ташкента приезжал какой-то человек. Они разговаривали с ним, и Ваня-Цзин сказал, что в Китае всех коммунистов надо уничтожить.
Иван Григорьевич задумался. То, что рассказал Ван Шен-гун, полностью подтверждало связь Цзина с гоминдановским разведчиком Чжан Цзяном. Наконец он сказал:
— Спасибо, товарищ Ван, за доверие. Больше сейчас ничего сказать не могу.
— Я понимаю, — согласился Ван Шен-гун. — Надо ведь поговорить с тем человеком.
Обсудив заявление Ван Шен-гуна, Мустафин и Кузнецов не пришли к единому мнению: должен ли Кузнецов открывать себя. Когда они сказали о своем сомнении Сухомлинову, полковник неожиданно рассердился.
— Что за ерунду вы тут выдумали! Сами Ван Шен-гуну доверяете, а кто такие сказать боитесь. Нет уж, дорогие товарищи, извольте играть в открытую. И, уверяю вас, это полезнее для дела. Надеюсь, убедил вас? — Слова полковника внесли ясность, и офицеры дружно ответили:
Читать дальше
