Иван Неручев - Особо сложные дела

Подчиняясь требованиям сердца и судьбы, они закрепили свое чувство законным браком. (Она понимает, не все люди верят в судьбу. Но тогда она верила и в судьбу и в святые чувства своего избранника…)

Жили они очень хорошо. С увлечением работали, горячо интересовались делами друг друга, умели и развлечься: посещали концерты, театры, ходили в кино и всегда были вместе — это было его желание.

Примерно во второй половине мая 1941 года (более точно назвать дату она, к сожалению, не может), когда еще никто в городе не догадывался о приближающейся войне, в их отношения с мужем ворвалось нечто новое. Муж сообщил: скоро вспыхнет война, каждый человек обязан заранее определить свое отношение к ней. Это во-первых. И во-вторых, все его симпатии на той стороне. Понимает ли она его? Она искренне ответила, — нет, не понимает. Тогда он рассказал о своей шпионской деятельности. Да, да, он давнишний шпион! К сожалению или к счастью, ему судить об этом трудно, но и она тоже шпионка, его ближайшая и активная помощница во всех делах, которые совершаются в этом районе, в этом городе… Она не поверила мужу: нашел чем шутить! Ведь у нее, по наследству от матери, больное сердце…

Однако муж не обратил внимания на упреки жены. Он достал из кармана крохотный блокнот и, перелистывая его странички, испещренные какими-то остроконечными значками (после она узнала, что это шифр), спокойно перечислил факты, позаимствованные им из ее рассказов о работе на телеграфе. Все эти факты касались обороны нашей страны, и, по его словам, они уже были переданы, как он выразился, нашим «сегодняшним врагам и завтрашним друзьям».

Даже смерть матери не потрясла ее так сильно, как это чудовищное объяснение. Она потеряла сознание. А когда очнулась, муж с тем же неумолимым спокойствием подчеркнул ей безвыходность ее положения… Она не должна думать, что он женился по расчету. Нет, тут просто удачное совпадение. У него ведь в этом смысле и на своей работе прекрасные возможности. Одна съемка местности чего стоит! Следовательно, никакой личной драмы нет, любовь остается в силе, будет и впредь такой же светлой и радостной…

Она, конечно, может пойти куда следует (а вернее, куда не следует, — шутливо добавил он) и обо всем рассказать. Разумеется, в этом случае ему обеспечена «вышка» — смерть… А ей? Судьба ее сложится не лучше. Они совместно успели уже причинить огромное зло тому народу, от имени и в интересах которого будет действовать правосудие. Может быть, целесообразней поэтому не горячиться, проявить благоразумие, выдержку, немного поволноваться и… снова зажить в свое удовольствие?!

С этими словами он выложил на стол несколько пачек новеньких сторублевок — 25 000 рублей. Она может располагать ими по своему усмотрению. В любое время он может получить еще, и столько, сколько им потребуется. Само собой разумеется, злоупотреблять деньгами не надо, следует опасаться бдительности советских людей…

Тут же муж потребовал от нее новых данных, как будто бы для уточнения старых. Она подчинилась этому требованию, но в душе решила завтра же бежать… Надо спасаться во что бы то ни стало!

Пришло «завтра», но оно не оправдало надежд: женщина осталась с петлей на шее, у нее нехватило силы расстаться с мужем, которого, даже теперь, она продолжала любить.

Ею овладело тупое равнодушие. Она решила во всем положиться на господа. (Подсудимая просит не осуждать ее религиозность. У каждого человека свои убеждения.)

Когда началась война, муж убедил ее, что как только фашисты займут их район, — можно будет уйти в отставку, на обеспеченный, бессрочный отдых. Риск позади, страх позади. А впереди — бесконечное счастье…

Через некоторое время немцы действительно приблизились к району, уже слышались орудийные выстрелы. И он и она «работали» с крайним напряжением сил, похудели, проводили ночи без сна. И с каждым днем она всё явственнее ощущала изнуряющий душу страх; она боялась признаться в этом мужу, боялась, что он прикончит ее. (Муж рассказывал, что, по правилам их работы, малодушных беспощадно убирают с пути.) А неприятелю необходимы были всё новые и новые данные. Спешно, особо срочно! Порой казалось — всё рухнет, не выдержат нервы. Спасала близость избавления: еще день-два, пусть неделя, и они свободны навсегда! Они заберутся куда-нибудь в немецкий тыл, возможно, в какую-нибудь другую страну. (Она серьезно мечтала попасть в Грецию, повидаться с дедушкой.)

Не тут-то было: гитлеровцев остановили. Муж и она получили приказ эвакуироваться из района вместе с советскими гражданами, однако не дальше прифронтовой полосы. Роль им вменялась прежняя. Она обязана будет любой ценой устроиться на работу, связанную с телеграфом… Он же… С ним было сложнее, — во всяком случае так говорил он. Землемеры в прифронтовой полосе не нужны. На военную службу его не брали: имел устойчивую «чистую». Возможно, устроится каким-нибудь эвакуатором при местном Совете или займется любой другой работой, лишь бы не навлечь подозрений…