Эдвард Айронс - Задание — Карачи

Принесли чай и пироги. Хамад снова начал рассказывать о семейных делах, но Сэм незаметно перевел разговор на «Красного гобоя».

— Вы слышали, Хамад, о теневой системе? Откуда у «Красного гобоя» такая оперативная информация?

— Меня это мало волнует.

— Такому человеку нужны помощники как вору деньги. Обычно те, кто работает в теневой системе, никому не известны, у них зашифрованные имена или номера. У него должен быть свой осведомитель в Равалпинди. У вас есть какие-нибудь предположения?

— Здесь много людей такого рода. Я вижу, он вам очень нужен, но ничем не могу помочь.

Дарелл вышел из кабинета Хамада в зал чайной, посидел там еще немного, выпил чая. Сидя за столиком, он внимательно наблюдал за улицей и неожиданно увидел фон Бахлена. Сэм быстро расплатился и вышел на улицу, но австриец завернул за угол и исчез. Дарелл последовал за ним и, не остановившись у своего «Морриса», тоже завернул за угол.

Сэм шел осторожно, оглядываясь и пытаясь найти Руди. Он внимательно всматривался в лица прохожих, но Руди как сквозь землю провалился.

Руди повернул налево и прошел мимо четырех дверей каменного здания. Рядом с домом стояли верблюжьи повозки, тачки мелких торговцев, в канаве валялся нищий. Руди обошел здоровенного араба, стоящего на дороге, и вошел в следующую, пятую дверь. Он спустился по ступенькам вниз и оказался в зловонном темном коридоре, пройдя через который, опять повернул налево, в узкий проход, и вышел на другую улицу. Голые дети барахтались в пыли, прыгали и визжали. Эта улица, уже совсем узкая, была не пригодна для транспорта, однако на ней отлично разместился караван верблюдов. Они понуро стояли между маленькими магазинчиками и переносными прилавками. Руди кивнул в ответ на приветствие погонщика и вошел в маленький огороженный дворик. В центре двора стояла небольшая бронзовая статуя Будды с цветком лотоса на коленях.

Инструкции были абсолютно точными — Руди нашел их сегодня у себя в кармане. Оки были аккуратно завернуты в бумагу, и Руди терялся в догадках, кто мог засунуть их ему в карман. В доме, где они с Сарой остановились, успело побывать так много народу, что вычислить кого-либо было невозможно.

Мальчик-китайчонок играл возле статуи.

— Привет, дадо, — сказал мальчик по-английски, с любопытством разглядывая Руди.

— Тебя зовут Лим? — осторожно спросил Руди.

— Да. Добро пожаловать. Рад тебя видеть.

— Отведи меня к отцу.

— Пошли.

«Мальчонка довольно нахальный, — подумал Руди, — но смотри-ка, неплохо говорит по-английски».

Он пошел за Лимом через маленькие темные комнатки, — пахнущие чаем, пряностями и чем-то еще. Руди знал, что вошел с черного хода в китайский ресторан — таких в городе полным-полно. В них можно купить все что угодно: от гайки до любого оружия, от парфюмерии до гашиша. Ко Ли, отец Лима, в европейском костюме, с белой бородой, выглядел очень элегантно. Он встал из-за стола и церемонно произнес:

— Ваше посещение нашего скромного заведения — огромная честь для нас. — Потом, понизив голос, спросил: — Хотите его увидеть?

— Да, хочу, очень хочу. Он жив?

— Еще как жив, старый дьявол! Уж слишком упрямый. Мы давно заставили бы его заговорить, но у него шалит сердце, два раза был врач. Боимся, как бы не помер. К нему надо найти другой подход. Мы берегли его специально для вас.

— У меня мало времени, но я думаю, что заставлю его заговорить.

— Лим, — обратился китаец к сыну, — ты знаешь дорогу, проводи господина.

Лим кивнул отцу и взял фонарь. Руди направился вслед за мальчиком. Они подошли к какому-то дому во дворе, спустились по ступенькам вниз и оказались в подвале среди тюков и ящиков — очевидно, в подвале находился склад. Выйдя оттуда, они попали в длинный туннель с кирпичными стенами, который заканчивался узкой, почти пустой комнатой. За ней находилась еще одна комната, а за ней маленький коридор. Руди начал проявлять беспокойство — от этих китайцев можно было ожидать всего чего угодно. Лим шел первым, и его фонарик слабо освещал путь. Наконец они подошли к запертой деревянной двери. Лим открыл ее и вошел в комнату, которую правильнее было бы назвать камерой.

— Включить свет, мистер? — спросил мальчик.

— Если можно.

Лим усмехнулся и сказал:

— Рад, что вас увидел — ведь я так много слышал о вас. Что, предстоит большое дело?

— Ты слишком много болтаешь.

— Я почти американец. Я прожил в Америке пять лет, у кузена в Сан-Франциско. Мне там очень понравилось.