Эдвард Айронс - Женщина с Мальты

Дарелл стоял в прохладном холле виллы Контессы Бертолини, что на пустынном берегу Ливии. Подошел Пероззо.

— Смотри, Сэм. Я нашел фотографию в библиотеке, там очень много песка. Как называется этот ураган?

— Гхибли. Покажи фотографию.

Пероззо порылся в бумажнике, извлек фотографию.

— Кефи сказал, что по дороге проехали два армейских грузовика и один «Фиат». Они, не останавливаясь, проехали мимо.

— Хорошо, — буркнул Дарелл, внимательно разглядывая фотографию.

На ней улыбалась женщина лет двадцати пяти — двадцати восьми. Возраст примерно совпадал. Ей должно быть около тридцати лет, плюс-минус два года. Волосы прямые, черные. Рост небольшой, но тело очень красивое. Ее легкая одежда выгодно подчеркивала все достоинства фигуры. Дарелл достал фотографию, взятую из спальни генерала в Вашингтоне. Он не особо рассчитывал на сходство, все-таки разница между трехлетним ребенком и зрелой женщиной должна быть существенной. Но кто знает. Могли совпадать основные черты лица, еще что-нибудь. В Вашингтоне по просьбе Сэма сделали несколько увеличенных фрагментов. Дарелл достал снимок 6 на 9, на котором уместилась только голова. У девочки была короткая стрижка, уши хорошо видны. Женщина на фотографии собрала волосы на затылке, ее уши тоже хорошо видны. На обоих снимках уши маленькие, плотно прижатые к голове. Мочки ушей тут и там скрывались за скулами.

Сэм сравнил руки. Девочка ела шоколад, поднеся руку ко рту. Колечко ярко блестело на пальце. Женщина на снимке сжимала теннисную ракетку. Их тонкие длинные пальцы очень похожи. Сэм сравнил глаза. На обоих снимках они большие и, скорей всего, черные, пронзительно смотрящие. Несомненно, эти глаза принадлежали одному человеку.

— Ну что? — спросил Пероззо. — Она?

— Да. Ты осматривал ее спальню?

— Нет еще.

— Я посмотрю пленных.

— Чарли связал их в одну связку.

Сэм открыл дверь и осторожно вошел в спальню. Появился Чарли и сказал, что они вскрыли с Кефи сейф, но там только несколько не важных документов и список адресов в Триполи. Наверное, ее друзей. Это адреса богатых домов в Триполи.

— Сохрани их.

— Конечно, сэр.

— Как там водитель грузовика?

— Цел, только сейчас ему плохо. — Милс выразительно посмотрел на подошедшего Кефи.

— Успокойте водителя, после я сам поговорю с ним.

— Надо закругляться. Когда мы вернемся на корабль? — с тревогой спросил Кефи.

— Может, сегодня и не вернемся, — уклончиво ответил Дарелл.

Третья комната, осмотренная Сэмом, оказалась спальней. Но в ней Дарелл не нашел ничего, что могло бы подсказать имя женщины. На фотографии не было никаких надписей.

Он увидел старинную мебель в стиле рококо. Из каждого угла улыбались каменные ангелочки, висевшие под потолком. Было очень тихо, высокие окна и дверь выходили на большой балкон. Отсюда хорошо видны море и берег, уходящий на север, часть пустынной дороги. Пролетел самолет.

Как и во всем доме, песок неприятно скрипел под ногами. В гардеробе он нашел несколько спортивных костюмов. Все восьмого размера, только один — десятого. В ящиках хранилось нижнее белье. Шкатулка для драгоценностей оказалась пустой. На кровати валялось несколько сумочек: одна была сделана в Америке, остальные — в Триполи. Магазин, торговавший ими, находился на улице Святого Павла (Сэм прочитал это на ярлычках). В одной сумочке нашелся носовой платок с пометкой отеля «Фоэкесия».

— Это тебе говорит что-нибудь, начальник? — спросил Кефи.

— Нет.

— Начальник, я проверил кухню. У русских ничего еда, но там, кажется, есть еще и китайская.

— Китайская?

— Здесь жила какая-то китайская леди со свитой.

— Кто такая?

— Не знаю, надо быстрей допросить русских.

Сэм спустился в художественную мастерскую. Чарли Милс стоял рядом с открытым сейфом. Небо за окном стало мутнеть: ветер поднял тучу песка.

— Я нашел записи с ее именем! — воскликнул довольный Чарли. — В старых банковских счетах. Посмотри сам. Я пойду к пленным.

— Давай.

Дарелл облокотился на край стола и принялся разглядывать счета. Часть из них уже пожелтела, они, видимо, остались еще от старой Контессы Бертолини. Но на остальных почерк резко изменился: стал твердым и резким, но все же это был женский почерк. На этих счетах значилось имя Анны-Марии Бертолини. Кем она приходилась старой Бертолини — дочь? внучка? Больше ничего интересного. Последний счет подписан всего две недели назад. Сэм бросил взгляд на море, оно становилось беспокойным.