Андрей Гуляшки - Последнее приключение Аввакума Захова

Правда, как специалист, Кирилков — на высоте, дело свое знает отлично и в этом отношении заслуживает только похвалы. Работает легко, безукоризненно и всегда словно шутя. Я спрашиваю себя: откуда черпает он эту удивительную энергию, если недосыпает ночи, если ведет беспорядочный, нездоровый образ жизни?

Пятый сотрудник нашего отделения — это я, но ведь мы условились, что о себе расскажу попозже.

И вот мы дошли наконец до человека, который — по крайней мере с моей точки зрения — мог украсть склянку так же, как мог украсть ее я сам. Речь идет о нашей лаборантке Марине Спасовой. Если бы следователь обладал хоть каплей чувства реальности, он не должен был даже разговаривать с ней по этому вопросу, не то что подозревать ее! Но вы спросите: откуда такая уверенность? Ведь как говорит Аввакум: «Человек — это звучит гордо, но от человека можно ожидать всего». Допустим. Но как раз от Марины Спасовой можно ждать лишь блестящего подтверждения того, что «человек — это звучит гордо». Эта , Доротея —Гретхен непричастна ни к какой мерзости. И заводить с нею разговор о проклятой краже вовсе не следовало! Доротея-Гретхен — воровка? Да в своем ли вы уме? Неужели, гражданин следователь, вам невдомек, что, сомневаясь в этой женщине, вы совершаете ужасный грех, и, даже сгорев в геенне огненной, вам не искупить его!

Доказательства? Сколько угодно! Я бы, например, предложил просто посмотреть ей в глаза. Они такие ярко-синие, ясные — ну просто весеннее небо, чистое, омытое, прозрачное! Я бы никогда не поверил, что глаза воровки могут быть такими ясными, идеально чистыми! Где уж там! Глаза воровки непременно затянуты облаками ее нечистых помыслов, сомнений, страхов.

Но оставим внешние приметы — это предмет разговора для психологов, — бросим взгляд, пусть даже беглый, на ее поведение. Посмотрите, пожалуйста, как она одевается! Она не носит мини-платьев и мини-юбок, не обтягивает самым бесстыдным образом свои бедра, а это означает, что у нее есть чувство собственного достоинства. Воровки обычно не обладают этим чувством. Если бы они им обладали, они не были бы воровками.

Я заметил, что каждый раз, когда Найден Кирилков начинает увиваться за ней или отпускает какие-нибудь фривольности, намекая на разные непристойные дела, Марина всегда отводит взгляд, а порой даже краснеет. Это говорит о ее душевной чистоте. А какая душевная чистота может быть у воровки?

Вот почему, мне кажется, следователь допускает ошибку, подводя нашу лаборантку под общий знаменатель возможного похитителя. Я безо всякого колебания включил бы Марину в категорию «невозможных».

Итак, я представил вам вкратце личный состав нашей «ЛС-4»: ее руководитель — профессор Марко Mapков; его помощник — доцент Войн Константинов; научные сотрудники — кандидаты наук Недьо Недев и самый молодой член нашего коллектива Найден Кирилков; лаборантка Марина Спасова. И, наконец, ваш покорный слуга. Но о себе, как мы уже решили, я расскажу в другой раз.

А теперь, когда знакомство состоялось, пора поговорить о самой краже.

Итак, хоть это казалось странным для такого известного ученого, профессор Марков упорно настаивал на своей идее, что для борьбы со всевозможными разновидностями гриппа современная иммунологическая наука в состоянии создать единую, универсальную противогриппозную вакцину. Он не только на словах поддерживал свой тезис, казавшийся фантастичным большинству его коллег, но самоотверженно, я бы сказал, с какой-то яростной экзальтацией работал над его осуществлением.

Из уважения к огромному авторитету профессора я лишь деликатно намекал, что сама идея «универсальной противогриппозной вакцины» кажется «странной». Между нами говоря, она попросту маниакальна. Именитые специалисты утверждают даже, что она абсурдна. Ну и что? Пусть абсурдна, но мне, например, некоторые абсурдные вещи представляются весьма привлекательными. Взять хотя бы чувства, которые я одно время питал к новой учительнце в Змеице. Любовь — сфера, где действуют, как известно, самые разные иррациональные силы, и,конечно, было бы абсурдным полагать, что новая учительница оценит мои достоинства и ответит мне взаимностью. Где уж там! В тысячу раз более вероятно было, что она ответит взаимностью тому головорезу — зубному врачу, который в отношении достоинств вообще не мог равняться со мной. Тут он был всего лишь сомнительной звездочкой, а я сверкал, как солнце. Но тем не менее она предпочла его — такова уж антилогика любви. И все же было абсурдом, что она влюбленно улыбалась мне, а не тому злодею, и абсурд этот был так привлекателен и прекрасен, что я, сняв шляпу, посылал благодарный взгляд звездам и тихо шептал, исполненный счастья: «О, небо, как ты милостиво!»