Андрей Горняк - Битая ставка

— Не может быть. Вы не помните того, кто вас привлек к сотрудничеству с вражеской разведкой? Как же так? Я напомню: вы работали у него в складе.

Степанишин заерзал на стуле.

— Что, нервишки сдают?

— Да, годы, шестой десяток идет...

— Тем более вы должны понять ситуацию, в которой оказались. Так как его фамилия, кто он?— повторил свой вопрос Васин.

— Кажется, Скворцов.

— Не кажется, а точно — Скворцов, Скворцов Андрей Иннокентьевич,— подтвердил Васин,— бывший тогда заведующим складом оборудования одной большой стройки на Урале. Так?

— Да, так, гражданин следователь.

— Он вам и документы на имя Тальнова вручил?

— Да.

— А Вальковым Павлом Борисовичем вы стали по велению господина Вильке?

Тальнов отрицательно покачал головой:

— Какого Вильке? Я никакого Вильке не знаю.

И так по каждому новому факту приходилось буквально вытягивать из него ответы. Он не признавался до тех пор, пока не оказывался прижатым фактами.

— Как же не знаете? Гауптмана Генриха Вильке, который давал вам задание и послал к нам? А здесь вы наведывались в станицу Кущевскую, где известный вам мастер Витвицкий передавал гауптману ваши сообщения. Может быть, показать копии этих сообщений?

Васин никак не мог смириться с мыслью, что нет в живых самого «Витвицкого»— нескладного, долговязого Саши Румянцева — одного из самых верных его помощников. Погиб Румянцев от пули, выпущенной из немецкого автомата одним из таких вот подонков...

— Ну что, вспомнили своего немца?— спросил Васин, с трудом сдерживая в себе ярость к этому фашистскому холую.

— А, немца? Вспомнил. Действительно, он давал мне задание и посылал меня на вашу сторону. Это Генрих Вильке.

— А кто же те двое, что вас готовили и забросили к нам?

— Не знаю я их, они мне не представлялись, один из них русский, кажется...

— Бросьте дурака валять, Степанишин. «Кажется...» Говорите точно. У вас прекрасная память.

— Одного немцы называли Остером. А его фамилия Шубин, Шубин Федор Поликарпович. Он русский. Второй — татарин, фамилия Ятаров.

— А скажите, гражданин Степанишин, чем бы вы могли подтвердить, что именно Скворцов привлек вас к сотрудничеству с немецкой разведкой в те годы, а не кто-либо другой?

— Скворцов. Если бы он был здесь, я бы ему это в глаза сказал, чего уж тут...

— Товарищ Коробов, распорядитесь.

Степанишин насторожился, уставился на дверь.

В комнату ввели Селина. Переступив порог, он сел у дверей на табуретку и отдал конвоиру костыли. Поудобнее пристроил запеленатую в гипс ногу. Встретившись глазами со Степанишиным, не подал вида, что узнал его.

— Вы поняли вопрос, гражданин Тальнов? Так вас, кажется, окрестили до войны. Назовите, кто этот гражданин?

— Скворцов Андрей Иннокентьевич. Мы с ним встречались на Урале. Он меня снабдил документами на имя Тальнова и предложил работать на немецкую разведку. Я ему написал об этом клятву. Он мне дал для работы пароль...

— Что-то о фарфоре? — подсказал Васин.

— Да, о фарфоре.

— Врешь, сука! Сам продался и других топишь!— Селин-Скворцов тяжело задышал, казалось, готовый броситься на Тальнова.

— Спокойно! Вы забываетесь, гражданин Селин!— властно остановил его Вагин.— Отвечать только на мои вопросы и с моего разрешения! А вопрос к вам такой: кто же вы, Скворцов или Селин?

— Я Селин...

— Врешь!— выкрикнул Степанишин.

— Прекратите, Степанишин!

— Вам известно, гражданин майор, откуда я прилетел. Сами встречали. Я — Селин, а не Скворцов, и все, что говорит этот арестант, не подтверждаю. Я никогда на Урале не был и его, этого балаболину, не знаю и никогда не видел.

— Вы говорите неправду, Селин-Скворцов. Кстати, вы еще и Падалкиным звались... Подведите его к окну. А Степанишина можно увести.

Тальнов с опаской обошел своего бывшего шефа и в сопровождении красноармейца вышел за дверь. Второй конвоир подал Селину костыли, подвел его к зарешеченному окну, выходящему на внутренний двор. Игнат был готов ко всяким неожиданностям, но этого предположить никак не мог: во дворе не то на верстаке, не то на скамейке сидел его старый знакомый Ян Штемпелевский. Тот самый поляк, что переправлял его в тридцатых годах через границу в «Уральский вояж».

— Узнаете?

— Разрешите сесть?

Селин проковылял к своей табуретке, сел и задумался. Кто же он — Ян? Служит у них или тоже вроде него, Игната?.. А майор выкладывал ему самое сокровенное, что, как казалось Игнату, лежит далеко и никому неведомо.