Андрей Горняк - Битая ставка

— Я разве против? Только ведь всякое бывает...

— Всякое бывает — это точно,— согласился Васин.— Но все же этих надо по возможности живыми, хотя бы одного-двух. Помните тех, что мы прошлой весной окружили да в перестрелке всех и постреляли? Как их... Будняк, Гробовский, Сапега... Правда, вражья стая на пятерых меньше стала, и это, конечно, хорошо. Но лучше бы их допросить. Каждый еще по три-пять человек знает; так что, друзья мои, я тоже за уничтожение врагов. И именно поэтому установка такая: брать живьем.

— А когда их ждать-то?— спросил Прохоров.

— Когда? Вот об этом господин Овечкин нам не доложил. Так что ждать их можно каждую минуту, поэтому я и побеспокоил вас среди ночи,— продолжил Васин.— До рассвета остается еще добрых четыре часа. Куда бы ты, Илларион Романович, хотел пойти, на какой участок?

— Я? Куда надобнее, туда и готов, товарищ начзаставы. Приказывайте.

— Ну, хорошо. Бери трех всадников и двигайся в район Горелого. Спешьтесь, сбатуйте [5] Сбатовать — связать попарно (выражение конников). коней, оставьте с ними одного всадника, а сами втроем — к повороту реки. Там сейчас несет службу,— он посмотрел в книжку плана охраны,— разъезд-дозор в составе двух красноармейцев. Они пусть там на конях и остаются. Вы трое заляжьте у опушки леса и у поворота реки секретом до рассвета. Я думаю, что бандиты, если они там появятся, услышав шум проезжающего дозора, пропустят его и пойдут, а стало быть, и напорются прямо на вас. Задача ясна?

— Так точно, ясна.

— Ну, а ты, Дмитрий Иванович, стало быть, к переправе.

— Ясно, товарищ начзаставы. Думаю, что надо идти пешком. Здесь она рядом, и пяти километров не будет. Мой дончак пусть еще постоит, надо чтобы правое копыто хорошо зажило, а то заковали его на той неделе. Красноармейцы, двое, пусть со мною тоже пешие пойдут. Там несут службу на конях, а мы, как и Илларион, в секрет ляжем. Так?

— Правильно понимаешь задачу, помполит. Я с остальными проеду по центру, а затем побываю на левом, у Горелого, он меня что-то очень беспокоит. Да и ночь, как назло, со второй половины темная, дождем попахивает. Ну, хорошо,— подытожил Васин.— По местам. Напоминаю: пропуск — «Мушка—Могилев».

Лукьянец и Прохоров, поднявшись, направились к выходу.

— В добрый путь! Перед рассветом встретимся.

Вечером того же дня в домике у церкви, где живет дьячок Савоха, километрах в полуторах от заставы, шли последние приготовления и инструктаж.

— Значит так, господа хорошие,— распоряжался Савоха, состоявший еще недавно на религиозной службе в конном корпусе генерала Богаевского.— Пойдем попарно. Я и ты,— он указал на рыжебородого Аболина, сидевшего напротив его,— первыми, за нами господин есаул Мещеряков. Я не ошибаюсь? Вы, как мне сказали, служили в этом чине у их высокопревосходительства. Я тоже служил у него. Верой и правдой. Так, значит... А ты, Варфоломей, следом. Пойдем к Горелому лесу. Затемно доберемся туда по тыловым дорогам, а затем свернем к лесу, минуем его и выйдем к границе. Тропа старая, почти всем вам хорошо знакомая. Если по дороге или у границы наскочим на зеленых гэпэушников — ты, Варфоломей, бросаешь в них через наши головы «бутылку» [6] Граната образца 1014 года. , а мы падаем на землю и стреляем в обе стороны. В это время ты, Варфоломей, с господином есаулом бегом к реке. Можешь плыть туда вместе с ним, проводить, потом вернешься, тебе эта дорога известна. Твоя доля за труды будет цела,— Савоха показал пачку денег.— Здесь тысяча. Вам двоим по три сотни, мне, как старшему, четыре. При полном благополучии господин есаул у реки прибавит каждому из нас еще по сотне, поняли?

— Понятно,— пробасил Аболин,— чего тут не понять.

— Если что помешает, ты, Варфоломей, с господином Мещеряковым возвращаешься к селу, но в село не заходите, а шагайте прямиком к Черному лесу, в лесничество. Скажите, что от меня, вас там примут и найдут место, где можно будет пересидеть безопасно. Да только спешите, не жалейте ног, потому что зеленые верхами тут ездят, да и мы долго стрелять не сможем, у нас припасов не так много. Мы же с тобой,— обратился он к Аболину,— будем отстреливаться и отходить в противоположную от них сторону, на восток. Стреляем так: я отхожу — ты бьешь, затем я бью — ты отходишь, понял?

— Все понял,— кивнул Аболин.— Не впервой.

Савоха продолжал:

— Сбор там, где я сказал, у дома лесника. Расходиться будем оттуда только когда стемнеет. Я сегодня для зеленых не дома, а в Проскурове, на базар уехал еще в середине дня, домой вернуться должен послезавтра.— Он достал из кармана жилетки чугунные с двумя крышками часы «Омега». Открыл крышку, посмотрел на циферблат: — До утрени остается восемь с половиной часов. Сейчас надо выходить. Приготовьтесь, и с богом. Я выйду, послушаю.