Андрей Горняк - Битая ставка

— Вот что, подними-ка по тревоге мой резерв и подготовь его к выходу на границу. Как будут готовы, заходи, поставим задачу вместе. Да пошли за помполитом, он тоже нужен.

— Есть!

Лукьянец, пригнувшись, чтобы не зацепить верхнюю притолоку низковатых для его саженного роста дверей, вышел.

Дельный у Васина помощник, на такого во всем положиться можно. Служит на этой заставе давно, с тех пор как сюда вышла их кавалерийская часть. Родом из Молодечно, земляк Васина, из бедной крестьянской семьи. Рано пошел работать. В конце империалистической был мобилизован в солдаты, закончил курсы пулеметчиков, но воевать не пришлось. В полку, куда получил назначение, пулеметная команда митинговала против войны»

Вместе со своими однополчанам, оставив окопы, Илларион пробился в Минск, а позже — к себе домой. Но недолго пробыл дома. Красная Армия собирала силы для отпора внешним и внутренним - врагам. Так Илларион оказался в одном из красноармейских отрядов в Белоруссии, затем в отряде легендарного Котовского. Гонялся за бандитами на Украине, а после замирения вместе с эскадронцами вышел на указанный рубеж, где и стал заставой на охрану границы. Вскоре прибыл сюда и Васин.

Застава разместилась в двух крестьянских хатах местного богатея, убежавшего в двадцатых годах за границу. В одной из них — канцелярия и хозчасть, красный уголок, в другой — ряды двухъярусных деревянных нар. Здесь жили ставшие пограничниками красные конники.

Собственно, село Коснево было в семи километрах отсюда. А здесь, у самой границы, приютился хутор из нескольких хатенок да чудом сохранившейся церквушки. К приходу котовцев целыми остались только два дома и еще третий, в ограде у церкви. Остальные были сожжены или развалились, брошенные своими хозяевами. Со временем все поросло кустарником. Казалось, что чудом сохранившиеся дома, конюшня, просторный сарай были специально построены для размещения погранзаставы.

Кустарник, заросли одичавших яблонь и вишен доходили до самого берега пограничной речушки. Еще до приезда в конце 1922-го котовцев кто-то из пограничников, чтобы было удобнее наблюдать за подступами к реке, пытался выжечь кустарник да высокую траву. Но вместе с ними выгорел добрый кусок леса. Остались только высокие обгоревшие пни причудливых форм. Это место с той, поры стали называть Горелым лесом. Дальше, за гарью, начинался участок соседней заставы.

... Лукьянец построил бойцов. Путаясь в ножнах редко снимаемой шашки и постукивая деревянной колодкой маузера, пошел докладывать Васину о готовности резерва к выполнению боевой задачи. В это время во двор зашел помполит Прохоров. В канцелярию направились вместе.

— Чего это ты, Романыч, хлопцев беспокоишь?— спросил Прохоров.

— Видишь, какое дело, Дмитрий,— ответил Лукьянец,— новости поступили...

Они вошли в помещение.

— Товарищ начзаставы, резерв в количестве семи сабель для выполнения боевой задачи построен!— доложил Лукьянец.

Через дверь и нетолстые стены слышался перезвон трензелей и нетерпеливое всхрапывание.

— Хорошо... вольно!— ответил Васин, а затем и помполиту: — Здравствуй, Дмитрий Иванович.

Приоткрыв дверь и повторив команду «Вольно!», Лукьянец присел рядом с Прохоровым на скамью.

— Вот что, сябры [4] Cябры — братья, друзья (белорусок.) ,— начал своим любимым обращением к помощникам Васин,— Овечкин вновь, как и прошлый год, появился в наших краях. Ну, может, не сам он, своей персоной, но его головорезы. Нас предупредили: видимо, кого-то будут встречать с той стороны или перебрасывать своих за рубеж. Вчера в Молодечно наши люди засекли двух людей из шайки Овечкина. ОГПУ ориентирует нас, чтобы мы были наготове и хорошо закрыли границу. Вот только где они пойдут?— обратился Васин к своим друзьям.

— Видимо, у Горелого,— высказал предположение Прохоров.— Там перейти границу легче — меньше шума, кустарник выгорел. А река делает поворот на польскую сторону и обмелела там больше.

— А что думает помнач?

— У Горелого? Возможно,— начал Лукьянец.— Но не исключено, что и через старую переправу, где раньше нам тоже приходилось сталкиваться с ними. Одним словом, товарищ начзаставы,— при служебных разговорах он не допускал обращения к Васину по имени и отчеству,— задача ясна: где бы они ни появились, мы должны их взять или, в противном случае, порубать. Туда или оттуда безнаказанно их пропускать нельзя.

— Тебе бы только порубать,— с улыбкой повернулся к нему Прохоров.— Их надо взять живыми.