Юрий Горюнов - Кольца Анаконды

В одном из дворов я свернул во двор стоящий справа, ближе к параллельной улице. Забор там был выше и я, с разбегу ухватившись за верх, сделал на руках сальто, опустился на траву. И вот здесь меня ждала новая встреча. На меня смотрела большая овчарка. Она еще не успела залаять от неожиданности моего появления, но весь ее вид говорил, что намерения у нее не добрые и вот-вот сорвется на лай. Не знаю, можно считать это чудом, но это факт. Во мне проснулся какой-то звериный инстинкт самосохранения, и я, глядя ей в глаза, прошептал:

— Тихо. Молчи.

И она готовая броситься на меня и объявить всем о моем присутствии, не издала ни звука. Овчарка была на цепи, и позади нее метрах в трех я увидел большую будку. Подчиняясь одним инстинктам, отключая разум, я ринулся в нее и замер там. Собака подошла к будке. В это время сзади нее снова раздался звук, она обернулась, и тут дала волю своей собачьей преданности хозяевам. Я услышал, чужой голос, вероятнее преследователя, и замер, чтобы ни малейшим шорохом не выдать себя:

— Тихо, тихо. Хорошая собачка.

Но она заливалась лаем, что привело во двор второго преследователя.

— Где он, — спросил, не обращая внимания на лай.

— Не знаю. Перемахнул через забор, словно атлет, мне же потребовалась лестница.

В это время я услышал третий голос: — Ну, что тут у вас?

Вот все и в сборе. Значит, они позвонили водителю, чтобы он прекратил слежку за Алексеем и выехал на параллельную улицу, чтобы видеть меня, если я выйду.

— Что, что! Исчез! — сообщил первый. — Перемахнул через забор и пропал.

— А в соседних дворах?

— Я шел на перехват, а ты был на улице.

— Тогда он мог также перемахнуть через забор справа, пойдя в обратном направлении.

— Умный да? Перемахнул, сделал несколько шагов и снова перемахнул, заодно и через собаку. Как забор с улицы?

— Там низкий, — ответил третий, — и я никого не видел. А ты был слева?

— Да, если бы он пошел в моем направлении, я бы его увидел.

Все это время собака заливалась лаем. Весь их разговор я слышал, не напрягая слух, да и говорили они, не тихо, чтобы перекричать лай. Я видел только ноги, они стояли так, чтобы она не могла их достать.

— Посмотрим в доме?

— И как будешь объясняться, если там кто есть?

В это время я услышал звук открываемой двери и мужской голос.

— Вы кто такие? Что здесь делаете? Я слышу, Лайма заливается, разбудила. А ну-ка давайте отсюда, а то сейчас спущу с цепи.

— Подождите, успокойтесь. Вот мои документы. Мы ищем одного мужчину, он заскочил в ваш двор.

— Тихо, Лайма, — сказал хозяин собаке, и та, замолчав подошла к будке, и села загородив меня. Ай, спасибо, мысленно поблагодарил я ее. Хозяин видимо посмотрел документы.

— Что вы хотите?

— Можно мы осмотрим ваш дом и двор?

— А дом что смотреть?

— Вы спали и могли не услышать, как кто-то вошел.

— Лайма сразу бы предупредила, но посмотрите, только в моем присутствии.

— Вы двое осмотрите двор и соседние дворы, а я в дом, — сказал второй. Снова раздался звук открываемой двери и водитель сказал: — Давай осматривать, ты правый, а я левый. Задний смотреть нет смысла, ты оттуда пришел, а левый он мог и пропустить. Обойди вокруг дома, а я пока подожду здесь, а потом посмотрим сарайчик.

Оставшись один, он обратился к собаке: — Ну что? Видела кого? Покажи! И стал приближаться к ней. — Хорошая Лайма, — но та зарычала в ответ и встала, тот счел разумным отойти на безопасное расстояние.

— Никого нет, пошли.

Я услышал звук открываемой двери и вскоре голоса.

— Нет ничего. Сарай и сарай.

Лайма, видя, что хозяин не давал команды, тихо сидела и наблюдала за ними. Затем они пошли осматривать ближайшие дворы, хотя понимали, кто же их там будет ждать. Я продолжал сидеть. Вскоре все трое снова собрались здесь же.

— Испарился.

— Я в чудеса не верю. Либо он успел проскочить в другие дворы, либо нашел место в доме, где я не мог его увидеть, досконально проверять можно только с обыском, а я так, прошел по комнатам.

— Тогда пошли?

— А что еще остается, вы, если что, сообщите, — обратился главный к хозяину, который, как я понял, стоял в дверях.

— Сообщу, только откуда он возьмется, Лайма предупреждает обо всех чужаках.

— Ладно, пошли, — и я услышал удаляющиеся шаги.

— Молодец Лайма, — сказал хозяин, — вечером дам тебе кость, — и ушел.

Конечно молодец, — подумал я про себя, — чувствует опасность другого. Ждать когда хозяин принесет кость, мне не было смысла, у меня другой рацион, но и уходить сейчас нельзя. Наверное, есть во мне что-то собачье, — мелькнула мысль, — если она меня не выдала. Скорее всего от бездомной и она мне посочувствовала. Скитаюсь по миру, своя конура часто пуста, потомства нет, вот и пожалела.