Андрей Остальский - Синдром Л

Я сконфуженно замолчала. А старикан снова заговорил:

— Я же говорю тебе: эрекции у меня — с гулькин нос… Какой же тут, к лешему, свальный грех? Думала бы своей головой, что говоришь, Александра… Но вот посмотреть… посмотреть было бы недурно. То есть просто замечательно могло бы выйти, особенно с двумя такими красавцами, двумя такими половыми гигантами, как ты с Александром… Это же картина для богов будет! А какая отрада одинокому старику!

— Так вы, получается… вуайерист, да? — ахнула я. — Или я опять не то что-то…

— Вот этого не надо… слов этих уродливых иностранных… чужеземных… фу! — сплюнул генерал.

Выдержав паузу, он внес некоторые разъяснения:

— Ну, согласись, вы же с Александром и так почти что у меня дома сношаетесь. Я лежу без сна и слушаю… в полутора метрах от меня всего… Но это все не то, не то… Только слюнки текут. Вот если бы не только слышать, но и видеть! Ну что вам стоит? Разницы почти никакой — чуть-чуть только передвинуться в пространстве. Делов-то… А я тут устроюсь, за ширмочкой, в уголочке. И посмотрю, посмотрю через дырочки… А вы меня и замечать не будете… будто меня и нет совсем.

И тут вдруг совершенно дикая мысль меня посетила: а что, если пойти старику навстречу? Черт с ним, пускай глазеет! И столько проблем решится сразу: от перспективы репрессий до возвращения жены… От нас что, убудет, что ли? Мы ведь, увлекшись, тут же про ширмочку эту дурацкую забудем, будто ее и нет совсем. И потом, нам ведь и вправду есть чем гордиться! Что может быть прекрасней нашей любви? И чего, собственно, стесняться ее физической составляющей? Пусть хоть весь мир смотрит, завидует, восхищается…

Но я тут же опомнилась: что это со мной! Наверно, это все от переутомления, от всех стрессов всяких… Фуй, как стыдно-то… хорошо, что Санечка не слышал…

Я вспомнила о Саше, и тут же откуда-то пришло совсем другое ощущение. Острой тревоги. За него. Сумасшедший старик, конечно, опасен, но я почему-то была уверена, что справлюсь с ним, так или иначе. А вот Саше… Рустаму моему, грозит какая-то жуткая, невероятная опасность. Я не ведала, откуда мне это известно, но ощущение было самое что ни на есть натуральное. И я должна была что-то сделать! Для начала надо было быстренько, не теряя больше времени, разобраться со старым Тыквой.

А Тыква тем временем впал во что-то вроде транса. Сидел старик на диване, раскачивался, будто в такт какой-то ему одному слышной музыке, и повторял вслух:

— Как это красиво будет… как я буду наслаждаться… как любоваться буду вами… моя жизнь переменится. Я буду самым счастливым стариком на свете… Изо дня в день. Изо дня в день! Смотреть буду, как вы обнимаетесь, как вы целуетесь взасос, как вы изгибаетесь красиво… Вы будете кричать, орать, визжать… а я буду тихонько покрякивать… подкрикивать… подмахивать… И смотреть не отрываясь, все детали впитывая… каждый штрих…

В этом месте голова-тыква странно приподнялась над плечами, глаза подернулись масляной пленкой, кадык заходил быстро-быстро по дряблой шее…

— Я вижу, вижу, как вы красиво любовью занимаетесь… как вы совокупляетесь… как вы, красавцы, трахаетесь…

И — с выдохом каким-то особенным:

— Как вы ебе-тесь!

Я воспользовалась его трансом, тихонечко придвинулась поближе к письменному столу… Он ничего не замечал. Одним движением открыла центральный ящик. Так и есть! Огнестрельное оружие! Именной пистолет. Боже, мой любимый «парабеллум»! Тульской сборки. Это был просто подарок судьбы.

Я на ходу сняла его с предохранителя и передернула ствол. Подошла на расстояние метра к старику. Сказала:

— А ну немедленно прекратить эту сладострастную истерику! Клянусь, я вас застрелю — в пределах необходимой самообороны! Если вы немедленно не откроете мне дверь!

Старик замолчал. С явным усилием вырвался из своего сна-транса. Секунду на лице его отражалось глубокое изумление: видно, трудно было с ходу понять, что произошло. Ясно читалось: почему эта баба глупая здесь стоит, направив на меня пистолет? Еще секунда ему понадобилась, чтобы сообразить, откуда взялось оружие. И потом — вот странно — он вдруг заулыбался во весь рот, захихикал даже. И сказал:

— Деточка, Сашенька! Это тебе не кино про русских разведчиков. Это настоящее, боевое оружие. К нему надо привыкнуть, приучить себя — и физически, и психологически. Им надо уметь пользоваться. Это совсем не так просто, как выглядит в фильмах. До-олго надо тренироваться. Не смеши меня, отдай, деточка, мне мой пистолет, и я, может быть…