Андрей Остальский - Синдром Л

— Все равно чудеса… поверить трудно…

— Ну так ты же знаешь, как у них там давно уже, лет сто, как ускорение в этих отраслях, связи и компьютеров, уже просто в геометрической прогрессии идет… Мобильниками уже давно не пользуется никто… Разве что где-то в Африке…

— А что же вместо них?

— Типа того, что закрывает человек глаза и беззвучно соединяется с кем-то далеким. Через микрочип вживленный куда-то, за ухо, что ли… За несколько секунд обменяется сигналами, и все. Типа эсэмэски, но только прямо из мозга в мозг. Даже страшно…

— А мне — нет… мне — интересно…

— Ну да, ты же новое поколение… Тебе ничего не страшно!

«Эх, если бы!» — подумала я тут, но промолчала. А Фазер продолжал философствовать:

— Я вот думаю… может, в этом нашем страхе все дело? Может, нам понадобилось сто лет отменять, потому что мы не готовы были к этой новой парадигме? К этой эпохе? Новой организации жизни… Может, мы просто отшатнулись в ужасе… А разговоры про самобытность — это так, оправдание, самоутешение…

— Но почему они, западники эти благополучные и сытые, нам не помогут? Раньше помогали, на правах человека настаивали, наши еще злились, вмешательством называли… Теперь-то что?

— С тех пор как Запад с Китаем отказались от нефти и газа, мы стали никому не нужны. Совсем. А теперь нам вдобавок удалось весь мир убедить, что жить в изоляции — это горячее и искреннее желание подавляющего большинства нашего населения. А концепция сейчас в мире, особенно с тех пор, как ООН распустили, такая: нельзя, дескать, народам навязывать чужую волю, пусть живут так, как хотят и умеют. Чтобы все было органично. А у нас между тем очередной органичный неурожай…

— Ну, у нас всегда неурожаи. Тем не менее никто с голоду не умирает.

— Это потому, что в крайних случаях нас все-таки подкармливают. Подбрасывают еды в кредит, который мы никогда не погасим. Больше всех Корея помогает. Подумать только, что полсотни лет назад они сами голодали и мир их из милости кормил. Тогда у них Север был еще отдельной страной, от всех отгородившейся. А теперь мы отгородились, а корейцы нас кормят. Правда, судя по всему, они виды на нашу Сибирь имеют, поэтому и стараются так.

— Неужели отдадим?

— А что делать? Мы же сами справиться не можем. Она, Сибирь, уже фактически отвалилась, толком никто не знает, что там происходит. Говорят, переговоры ведут с китайцами и с теми же корейцами о совместном управлении…

— Но это противоречит идее самостийности и изоляции…

— Ничто ничему не противоречит. Это ведь только так называется — о совместном управлении. А на самом деле отдадут в долгосрочную аренду за деньги, за продовольственные поставки. Как Аляску. Лет на сто. А потом… Потом — хоть потоп. Не будет здесь ничего через сто лет. Да нет, гораздо раньше все кончится, гораздо раньше. А эти — там, наверху, на Лубянке, этого не понимают… Думают, они самую стабильную систему в истории создали. Ну да, не так глупо придумано. Карточная система, как во время войны. Только куда более изощренная. Со всеми этими градациями. Которых, кстати, все больше становится год от года. Просто не успеваешь за всеми следить.

— Да, я тоже заметила. С желтой полосой отменили, зато потом с двумя желтыми появились, с голубой, с темно-синей. Как только они сами не путаются?.. Для низкоквалифицированных рабочих. Для высококвалифицированных. Для средней квалификации. Для служащих десяти, кажется, уже разных категорий. Черт голову сломит!

— Да уж… Видишь, как ловко: все на жратве построено и других товарах первой необходимости. На их распределении в соответствии с твоим местом в иерархии. То, как ты питаешься, и — очень важно! — сколько часов своей жизни ты проводишь в очередях, напрямую зависит от твоего рабочего места. От общественного признания твоего труда — так они это называют. Говорят, они это научно вычисляют: сколько кому в очередях торчать ради какого количества калорий. Потеряешь свое место — и все — и ты, и твоя семья будут влачить полуголодное существование, и большую часть дня будешь стоять за тем немногим, что положено тебе по бесполосному талону. Да и эти крохи будешь получать только в обмен на Сертификат.

— Да, я давно хотела спросить… слышу — Сертификат, Сертификат… А что это такое, никто толком объяснить не может…

— Это документ, свидетельствующий о лояльности власти. Официально называется: Сертификат социальной зрелости. Если его у тебя нет, то ты и семья твоя должны стать пациентами Реабилитационных центров — такие своего рода каторжные, работные дома. Где тебе дают похлебку и ночлег, но ничего больше. А по выходным проходишь сеансы у психиартов, которые постепенно обучают тебя патриотизму и социальной ответственности — то есть конформизму и любви к власти.