Ганс Эттинген - Крысы появляются ночью

Когда лейтенант вошел и выжидательно остановился, Батлер, не поднимая головы, продолжал спокойно рисовать.

Перси кашлянул.

— Вы не замечаете, что кого-то из вашего ближайшего окружения давненько у нас не было? — как бы случайно осведомился Батлер.

— Нет…

— А мисс Эвелин? — Батлер улыбнулся. Вокруг человечка в клетке вырастала ограда из колючей проволоки.

— Да, ее действительно не видно.

Перси подошел к столу, придвинул к себе одно из кресел и сел.

— Кажется, я не предлагал вам садиться, — ледяным голосом заметил майор.

— Сэр! — Перси побагровел и встал. — Вы обращаетесь со мной как с новобранцем. Я офицер, точно так же, как и вы!

— Но я ваш начальник, а вы, очевидно, плохо воспитаны, — Батлер говорил спокойно. и надменно. — Сейчас я разговариваю с вами официально. Когда начальник обращается к своему подчиненному, подчиненный должен в это время стоять. Этому-то, по крайней мере, вы должны были научиться в армии.

— Так точно, сэр! — поспешно выпалил Перси, хотя готов был вот-вот взорваться.

— Не навещали ли вы за это время мисс Эвелин в ее доме? — продолжал расспрашивать Батлер.

— Нет, сэр. Я вообще был там всего один раз, когда забирал материал по вашему приказанию.

— Так, так, — произнес задумчиво майор. — Как хорошо, что вы действуете исключительно по приказанию. В тот раз вы надолго задержались у мисс Эвелин?

«Она не могла ему рассказать, — убеждал себя лейтенант, — это исключено». Однако им овладевало беспокойство.

— Я думаю, с полчаса.

— Теперь можете сесть, — любезно разрешил Батлер. Помолчав немного, он довольно небрежно проронил:

— Я склонен думать, что вы там пробыли почти три часа.

Чтобы выиграть время, лейтенант стал перебирать в пачке сигареты.

— Это исключено, — равнодушно ответил он. — Что мне там было делать так долго?

— Меня это тоже интересует.

Батлер проницательно смотрел на лейтенанта.

— Я был там не больше получаса, самое большее — минут сорок пять, — уверял его Перси.

— Ложь!

— Неужели вы знаете лучше меня? — огрызнулся лейтенант.

— Разумеется. Как всегда. Ну ладно, хватит об этом. В последние дни вам, видимо, удалось познакомиться с Адамсом из Ведомства по охране конституции?

Перси забыл, что держит зажженную спичку.

— Погасите спичку — обожжетесь! — напомнил ему Батлер.

Перси швырнул ее в сторону.

— Адамс?.. — повторил он. — Никогда в жизни не встречал человека с такой фамилией.

— Тогда вы многое потеряли. Интереснейшая личность, — оскалился майор. — Ну-с, что еще скажете?

— Но мне действительно нечего сказать!

— Встать! — приказал Батлер.

Лейтенант поднялся.

— Благодарю вас. На этом закончим!

Не удостаивая больше Перси ни единым взглядом, майор вернулся к своему рисунку…

Сид нервно мерил шагами узкую камеру.

Тень от оконной решетки медленно двигалась по белой стене к двери.

«Сейчас, должно быть, пять или шесть часов», — прикинул он в уме. Часы у него отобрали.

Сид устало опустился на табурет и уронил голову на руки.

Так теперь будет продолжаться годами… Четыре стены и железная дверь. И крошечный клочок неба сквозь решетку. Они заживо похоронят его. Пока еще он подследственный, а потом — тюрьма. На много лет. Значит, конец. И они правы. Он преступник. А когда решил предупредить Арендта, оказалось уже поздно. Как это он мог впутаться в эту историю? Из-за денег? Но он же не виноват, что оказался безработным. Однако стоило только постараться, и он нашел бы какой-нибудь другой выход. Ведь он молодой, здоровый человек и мог бы пойти на любую черную работу.

Но ведь, черт возьми, лейтенант Перси предлагал ему вполне приличную работу. Нет, это не оправдание. Очень скоро стало ясно, чего они хотят от него. И он мог бы вырваться, пока еще было не поздно. Негодяй. Подонок… Получай теперь по заслугам.

А что станет с Дорис? С ребенком? Она еще молода, и ей, наверное, будет лучше, если она избавится от него…

В коридоре послышались шаги, приблизились и стихли у двери его камеры. Потом зазвенели ключи, и открылась дверь.

— На допрос! — объявил солдат.

Сиду припомнились все ужасы, которые бывают на допросах в госбезопасности — он много читал и слышал о них.

Нет, им не придется его бить — он и так расскажет все, что знает. А вдруг они не поверят? И примут его за какую-нибудь важную птицу?

Его ввели в светлый, строго обставленный кабинет, мало похожий на камеру для пыток.

Гартман, сидевший за письменным столом, указал ему на стул. Солдат вышел.