Ганс Эттинген - Крысы появляются ночью

— Это заметно! — разозлился Батлер. — Вы даже прибираете наших людей к своим рукам.

Адамс дружелюбно улыбнулся:

— Вы подразумеваете мое знакомство с вашей прелестной Эвелин?

— Хотя бы. Впрочем, в будущем вы уже больше не сможете продолжить эти отношения.

— Как жаль!.. — проговорил Адамс и, кивнув солдату, заказал чашечку кофе.

Батлер перегнулся через стол:

— Почему вас, собственно, постоянно беспокоят наши дела? — И услышал контрвопрос:

— А почему вы пытаетесь завербовать немецкого ученого из восточной зоны? Такие специалисты, как Арендт, нам самим пригодятся, когда мы возвратим отобранные у нас восточные земли. Мы вовсе не заинтересованы в том, чтобы вы таких людей сплавляли в Америку.

— Оставим это, — уклонился от ответа майор. — Мне хотелось бы поговорить с вами об одном деле. Из-за него я и пригласил вас сюда.

— Я слушаю, — сказал Адамс.

— У вас находится магнитофонная запись, которая весьма компрометирует моего сотрудника лейтенанта Перси. То, что произошло, — это внутреннее дело моей службы: лейтенант Перси и мисс Эвелин подчиняются непосредственно мне. Я прошу вас передать мне эту пленку.

Адамс, поудобнее устроившись в кресле, любезно произнес:

— Во сколько вы оцените эту запись?

Майор ошалело взглянул на него. Этого он не ожидал.

— Не хотите ли вы продать мне ее?

— Разумеется! — подтвердил Адамс.

Майор обрадовался. «И этот тоже продается! Он непременно заломит огромную цену, но хорошо уже, что он заговорил о цене. Это многое упростит».

Подумав, он спросил:

— Сколько вы хотите?

Адамс сделал вид, что раздумывает о цене, и вдруг тихо, но отчетливо произнес:

— Эта запись служит доказательством ненадежности вашего сотрудника. Поэтому мне хотелось бы воспользоваться этим и кое-что сделать для своего Ведомства.

— Что это значит? — Голос Батлера стал хриплым.

Адамс злорадно улыбнулся:

— Это значит, что меня не интересует эта ваша маленькая фигура — лейтенант. Могу вам к рождеству подарить этого парня, завернутого в целлофан, вместе со всеми секретными делами и бумагами, к которым он имел доступ.

— К черту! — взорвался Батлер. — Вы говорите со мной так, словно мы не сотрудничаем, а боремся друг против друга. Каждый человек может сделать ошибку.

— Ошибка в нашей профессии непростительна, — холодно возразил Адамс. — А речь о нашей с вами совместной работе может идти только в том случае, если вы предоставите мне доступ к материалам и данным, касающимся немецких интересов. К ним, естественно, относится ваша информация о советской зоне.

— Не слишком ли много вы себе позволяете? — возмутился Батлер. — Не собираетесь ли вы давать мне указания, что делать?

— Не забывайте, что вы не дома, не в Америке, — бесцеремонно перебил его Адамс.

— А почему мы здесь? — Майор перешел на спокойный тон. — Ради шутки? Или у нас с вами разные интересы? Ваша заносчивость мне не нравится.

Адамс почувствовал, что далеко зашел. Он сбавил тон:

— У нас действительно общие цели — борьба против Востока и другие. Этого я не отрицаю. Восток вас тоже беспокоит, но мы его ненавидим сильнее. Вы боитесь его экономических успехов. Вы боитесь советской конкуренции. Мы же хотим возвратить свои земли, своих людей и, если нужно, применим силу. Вы знаете об этом. Вы обещали поддерживать нас. Дали нам свои гарантии. Слова, много прекрасных слов, и все для того, чтобы в случае военного столкновения мы таскали для вас каштаны из огня. Это нас не устраивает. Поэтому мы должны полагаться на себя и не быть слишком доверчивыми.

— Я не могу позволить вам даже одним глазом взглянуть на наши материалы, — категорически заявил Батлер. — В конце концов, я ведь связан присягой.

— Если вы полагаете, что наша совместная работа в той форме, как я предлагал, невозможна, — решительно подытожил Адамс, — то наш разговор можно считать законченным. Мне, видимо, придется вести переговоры с вашим начальством.

— Не хотите ли вы показать запись полковнику? — обескураженно спросил Батлер.

— Пожалуй, мне не остается ничего другого. — Адамс приготовился подняться из-за стола.

— Подождите! — попросил его майор. — Не делайте глупостей. Может быть, мы договоримся…

— Извольте… — Адамс снова откинулся на спинку стула.

Электричка подкатила к остановке «Фридрихштрассе». Раздвинулись двери вагонов, и пассажиры высыпали на перрон.

Эвелин держалась в самой гуще людского потока, торопливо катившегося по лестнице. В зале она пристроилась в хвост небольшой очереди перед окошечком билетной кассы и стала внимательно наблюдать за газетным киоском, возле которого стояло несколько мужчин. Она не знала в лицо своего связного, и ей приходилось ждать. Ждать, пока не заметит его опознавательного знака.